Так вот кто это пожаловал! Вивал, отродье драконов!
Держась правой рукой за осклизлое тело, Удинаас принялся нашаривать левой рыбацкий крюк, висевший у него на поясе. А ящер все рвал и рвал ему плечо, откуда хлестала кровь.
Наконец Удинаас нащупал потрескавшуюся деревянную рукоятку и вытащил свое оружие. Внутренняя кромка крюка была остро заточена и предназначалась для обрезания узлов на сетях. Летериец стиснул зубы и, пока рука еще действовала, ударил крюком по задней лапе ящера. Крюк с глухим стуком пропорол кожу и вонзился в сухожилия. Вивал издал резкий, какой-то скрипучий крик и… выпустил Ведьмино Перышко. Девушка упала, и десятки рук тотчас же подхватили ее.
Теперь ящер рвал грудь Удинаасу. Превозмогая боль, тот нанес новый удар по лапе противника. Вивал дернулся, ненадолго разжал челюсти, но сейчас же сомкнул их опять на шее дерзкого раба.
Пальцы Удинааса выпустили крюк. Из носа и рта хлынули струи крови. Зрение помутилось. Он слышал, как вивал завопил снова, на этот раз от ужаса и боли. Удинааса обдало жарким дыханием. Челюсти монстра разжались.
Несколько мгновений Удинаас чувствовал, что падает. А потом все ощущения и звуки исчезли.
Полуночное собрание закончилось. Тисте эдур покидали зал.
– Погоди, – едва слышно произнес Ханнан Мосаг, касаясь плеча Трулля. – И твои братья пусть тоже останутся.
Трулль смотрел на расходящихся воинов. Лица всех были угрюмы и сумрачны. Многие, не скрывая своей досады и смятения, оглядывались на короля-колдуна и его к’риснанов. Подошел Фэр, за ним – Рулад. Лицо старшего брата хранило бесстрастное выражение. Младшему же не стоялось на месте. Он то и дело вертел головой, а пальцы его теребили рукоятку меча.
Вскоре последний воин покинул зал.
– Посмотри на меня, – обратился к Труллю Ханнан Мосаг. – Хочу, чтобы ты понял. Я не осуждаю твой поступок, ибо на твоем месте и сам бы тоже метнул копье в того летерийского шутника. Знаю: никакому воину не понравится, когда ему напоминают, что он вернулся безоружным. Прими мои извинения, Трулль Сенгар.
– Не стоит извиняться, государь, – ответил Трулль. – Наоборот, я доволен, что вы воспользовались моим поступком как точкой опоры и сумели переменить общее настроение совета.
Король-колдун вскинул голову.
– Как точкой опоры, – повторил он и натянуто улыбнулся. – Хорошо, тогда мы больше не будем говорить об этом, Трулль Сенгар.
Ханнан Мосад перевел взгляд на Рулада и уже более сурово сказал:
– Рулад Сенгар, нечистокровный воин, ты находишься здесь потому, что твой отец – Томад Сенгар, а мне необходима помощь всех его сыновей. От тебя требуется слушать и не раскрывать рта.
Внезапно побледневший Рулад кивнул.
Ханнан Мосаг прошел мимо застывших к’риснанов и повел сыновей Томада к спуску с помоста.
– Насколько я понимаю, Бинадас опять отправился странствовать. Он как лодка, не знающая якоря. Но таков его выбор. Когда брат вернется, вы передадите ему все, что я сегодня вам скажу.
Они пришли в жилые покои правителя. У короля-колдуна не было ни жены, ни рабынь. Ханнан Мосаг жил просто, довольствуясь обществом своего молчаливого телохранителя. Братьев поразили скромность обстановки и суровый порядок, который царил в комнатах.
– Три луны назад, – начал Мосаг, поворачиваясь к ним, – моя душа странствовала во сне. Я оказался на равнине, густо покрытой снегом и льдом. Место это находилось к северо-востоку от земель арапаев, за Голодным озером. В той снежной пустыне никто не живет, только ветры проносятся над нею. Однако там вдруг появилось нечто странное… не знаю, как это лучше назвать… Ледяная игла? Нет, скорее ледяное копье. Оно возвышалось над снегами, ослепительно сверкая на солнце. Но что-то темное таилось в его сердце.
По рассеянному взгляду правителя Трулль понял, что мысленно Ханнан Мосаг снова перенесся в те далекие холодные края.
– Это копье – великий дар. Дар для тисте эдур. Для их короля-колдуна.
Он снова замолчал. Молчали и братья Сенгар.
Неожиданно Ханнан Мосаг протянул руку и сжал пальцами плечо Фэра, глядя ему прямо в глаза:
– Четверым сыновьям Томада Сенгара предстоит отправиться в то далекое место и забрать сей дар. С собой возьмете еще двоих. Видение показало мне следы от шести пар ног.
– Братья Бун: Терадас и Мидик, – не тратя лишних слов, предложил Фэр.
– Одобряю твой выбор, Фэр Сенгар, – кивнул король. – Тебя я назначаю главным. Ты будешь выразителем моей воли, и никто не вправе тебя ослушаться. Но запомни: ни ты сам, ни кто-либо другой ни в коем случае не должны прикасаться к дару. Вы извлечете его из ледяного панциря, завернете, если получится, в шкуру и принесете сюда.