Та, что сидела слева, была огненно-рыжей. Пряди волос разметались по покатым плечам. Женщина пила прямо из обмазанной глиной бутылки, либо сознательно игнорируя стоящий рядом бокал, либо не понимая его предназначения. Ее лицо напоминало лик какой-нибудь героической статуи: гладкая, без единой морщинки, кожа, правильные черты и синие глаза, с каменным равнодушием взирающие на окружающий мир. Рядом с нею, упираясь локтями в поверхность столика, устроилась вторая женщина. В этой, судя по золотистому цвету кожи и легкой раскосости темных глаз, чувствовалась примесь фарэдской крови. Темные, почти черные волосы были стянуты в плотный пучок, и потому круглое лицо «сердечком» оставалось открытым. Их третья спутница, сидевшая справа, привалилась к спинке стула, отставив левую ногу в сторону, а правой елозила взад-вперед. Техол сразу отметил, что ножки у нее крепенькие и стройные, а штаны из беленой кожи плотно и соблазнительно облегают крутые бедра. Голова третьей дамы была наголо обрита и тускло блестела на солнце. Широко посаженные светло-серые глаза оглядывали посетителей и наконец наткнулись на молодого человека, остановившегося у входа во дворик.
Он улыбнулся ей. Бритая женщина поморщилась.
Из-под навеса показался Уруль, главный распорядитель заведения, и поманил рукой Техола. Тот подошел, но не вплотную, а остановился на некотором расстоянии, что имело вполне объяснимую причину.
– А ты… хорошо выглядишь, Уруль. Скажи, Хальдо здесь?
Об отвращении Уруля к мытью ходили легенды. Делая заказы, посетители дворика не тратили лишних слов и по завершении трапезы никогда не просили подать им еще вина. Лоб Уруля, как всегда, лоснился от липкого пота. Распорядитель стоял, запустив пальцы за свой когда-то белый пояс.
– Хальдо? – переспросил он. – Хвала Скитальцу, его здесь нет. Хозяин сейчас в Утопляках, на Нижней галерее. Техол, ты, случаем, не знаешь этих женщин? Торчат здесь с самого утра. Стоит мне подойти ближе, как они начинают хмуриться. Мне, если честно, даже страшно.
– Предоставь их моим заботам, Уруль, – ответил Беддикт, рискнув потрепать распорядителя по влажному от пота плечу. – Я сам разберусь с этими дамами.
– Ты?
– Ну да. А что тут удивительного?
Не дожидаясь ответа, Техол поправил свою импровизированную юбку, подтянул рукава новой рубахи и направился к столику, где сидели женщины. По пути он позаимствовал свободный стул, на который и плюхнулся, когда подошел к ним.
– Чего надо? – хмуро спросила лысая.
– Как раз этот вопрос я собирался задать вам, милые дамы. Слуга доложил мне, что нынче утром вы посетили мое скромное жилище. Я – Техол Беддикт… тот самый, который спит на крыше.
Три пары глаз уставились на него.
«Пожалуй, под таким напором дрогнул бы даже закаленный воин… но только не я. Разве что… совсем чуть-чуть».
– Это и правда ты?
Техол удостоил лысую хмурым взглядом:
– Ну почему мне постоянно задают один и тот же вопрос? Да, это и впрямь я. А вы, судя по выговору, прибыли откуда-то с островов. Знакомых у меня там нет. Так что вряд ли нас что-то связывает. Попросту говоря, я вас знать не знаю и не горю желанием познакомиться.
Рыжеволосая с шумом поставила бутылку на стол.
– Мы ошиблись.
– Вполне возможно, – не стал спорить Техол.
– Нет, – возразила лысая. – Это он просто перед нами выкаблучивается. Я так и знала, что его потянет поизгаляться. Городские – они все такие.
– Еще и без штанов явился, – добавила рыжеволосая.
– И руки у него кривые, – разочарованно протянула темноглазая.
– Это не совсем так, – возразил Техол. – Они из-за рубашки кажутся кривыми.
– Не нравится мне этот парень, – заявила темноглазая брюнетка, скрещивая руки на груди.
– Никто и не просит тебя влюбляться в него, – бросила ей лысая. – Мы же не собираемся ложиться с ним в постель, храни нас Скиталец!
– Не повезло мне, – усмехнулся Техол. – Даже не знаю, как я это и переживу.
– Уж поверь, еще хуже было бы, если бы мы решили заняться с тобой любовью, – хищно улыбаясь, парировала рыжая.
– Заняться любовью с ним? – никак не могла успокоиться брюнетка. – На крыше? Да ты никак спятила, Шанда? Я вообще не хочу иметь ничего общего с этим типом! – решительно заключила она.
Лысая, которую звали Шандой, вздохнула и потерла кулаками глаза:
– Вот что, Хиджана, мы здесь по делу. Так что свои «нравится – не нравится» засунь куда подальше. Я ведь, кажется, это тебе уже объясняла.