– Едва ли он доберется до городских ворот.
– Это при условии, что Герун уже сидит у него на хвосте.
– Вы и сами, хозяин, небось тоже бы с него глаз не спускали, кабы вам причиталось столько денежек.
Техол нахмурился:
– Самоубийство вряд ли годится, даже учитывая плачевное состояние дел Турбля. С другой стороны… Все просто содрогнутся от неожиданности. Насколько я помню, родственников у него нет. Так что его долг умрет вместе с ним.
– И Герун помимо выигрыша лишится восьмисот докариев.
– Может, втайне поморщится, но виду не покажет. У него наверняка верхушка накоплена, если не больше.
– Чтобы вы да не знали точную сумму? – удивился Багг.
– Это я так говорил, абстрактно. Знаю, конечно. До последнего докария. Нет, даже до последней кожурки. Просто я предположил, что Геруна выведет из себя вовсе не потеря восьмисот докариев, а бегство должника. Есть тропа, на которую ему не сунуться. Во всяком случае, по своему желанию. И потому Турблю придется совершить самоубийство.
– Вряд ли он на это согласится, хозяин.
– Я тоже сомневаюсь, однако мешкать нельзя. Давай, Багг, отправляйся к Водоворотам. Подыщешь нам подходящий труп. Свеженький, без малейших признаков разложения. Кроме того, понадобится одна-две бутылки крови Турбля.
– Вы что это задумали, хозяин? Он должен погибнуть от пожара? Но кто же кончает с собой таким способом?
– Расклад будет следующий. Пожар возник из-за масляной лампы, оставленной без присмотра. А без присмотра она осталась, поскольку хозяин дома наложил на себя руки. Труп обгорел до неузнаваемости, но лекарь, обычно пользовавший Турбля, скажет, что знает его кровь, поскольку не раз делал покойному кровопускание. Он подтвердит это под присягой, писец запишет, и… все.
– А еще говорят, что кровь лгать не может, – вздохнул Багг.
– Иногда может, – усмехнулся Техол.
– Конечно, если вдруг найдутся безумцы, способные выкачать из трупа его собственную кровь и налить туда чужую.
– Жуткое занятие, Багг. От души тебе сочувствую, но рад, что ты готов за это взяться.
Морщинистое лицо слуги стало совсем хмурым.
– А с Турблем как поступим?
– Да сделаем все как обычно. Он же давно мечтал порыбачить. Только нужно, чтобы кто-то был в туннеле, на случай если Турбль взбрыкнет раньше времени. Люди Геруна – самые лучшие очевидцы. А потом пусть финадд локти от досады кусает, волосы на себе рвет. Нас это уже не касается.
– Разумное ли дело вы затеваете, хозяин?
– У меня нет выбора. Герун – единственный, кто способен мне помешать. Но на этот раз я его обойду.
– А если он поймет, откуда ветер дует?
– Тогда я мертвец.
– А я останусь без работы, – вздохнул Багг.
– Чепуха. Эти отчаянные красотки наверняка продолжат дело и без меня. И потом, ты же хозяин всего предприятия. Правда, об этом никто не знает.
– Даже я сам.
– Будем считать, что я пошутил.
Голова слуги исчезла в проеме.
А хозяин вновь развалился на подстилке.
«А теперь мне нужен вор, ловкий и умелый… Вспомнил! Жаль, конечно, девчонку, но…»
– Эй, Багг! – опять крикнул Техол.
Однажды судьба Шаруки Элаль сделала трагический поворот. Случившееся не имело никакого отношения к ее ремеслу. Воровала Шарука на редкость удачливо, вызывая неизменное восхищение у городского отребья. Девушка повздорила с домохозяином. Дошло до того, что тот попытался убить Шаруку и она, защищаясь, выбросила его из окна. Как назло, в это время по улице неспешно брел какой-то торговец, и домохозяин рухнул прямо на него. Оба сломали шею и скончались на месте.
Суд обвинил Шаруку в преступной невнимательности, повлекшей гибель ни в чем не повинного человека. Ее приговорили к штрафу в четыреста докариев, скостив, как женщине, половину. Раньше Шарука без хлопот заплатила бы всю сумму и забыла о происшествии. Но увы, ее ссора с домохозяином как раз и была вызвана необъяснимым исчезновением мешочка с золотыми монетами. Оказавшись без докария за душой, девушка отправилась переплывать канал.
Вообще-то, она была достаточно сильной и выдержала бы груз в двести докариев. Однако судьба нанесла Шаруке новый удар: прикрепленная к спине веревка зацепилась за спинные плавники здоровенной рыбы-обжорки. Рыбина всплыла на поверхность, равнодушно скользнула по преступнице выпученными глазами и снова нырнула, увлекая за собой и жертву.
Обжорки редко заходили в городские каналы. Нападали они только на мужчин. Женщин не трогали. Почему – этого никто не знал.
В общем, Шарука Элаль утонула.
Но, как оказалось, мертвые мертвым рознь. Шарука и не подозревала, что одна из прошлых жертв в отместку наложила на нее проклятие. Причем не простое, а полностью оплаченное и освященное жрецами Пустого храма. Когда девушку вытащили на берег, ее легкие были полны зловонной воды канала, а сердце остановилось. И тем не менее Шарука встала, вся покрытая илом, а в ее безжизненных глазах отразились отчаяние и удивление.