– Кто не девочка? – обозлилась Алена на мужа. – Я?
– Эй, потише, – отступил на шаг назад перепуганный Василий Петрович. – Спрячь когти, я имел в виду нашу гостью.
– А… ну да, она-то уж точно не девочка. Слушай, Вася, а нельзя как-нибудь сделать, чтобы она к нам не приезжала?
– Ну ты даешь! – еще больше изумился супруг. – Не хотела, так зачем звала?
– Я и не звала. Это все мама. Она ее пригласила.
– Ах, мама… Ну, с мамой ссориться нельзя. Так что ты уж перетерпи как-нибудь. Надолго хоть она к нам едет?
– Наверное.
– Ну, что я могу тебе сказать, – развел руками муж. – Держись!
И ушел! Алена сердито смотрела на захлопнувшуюся у нее перед носом дверь и чувствовала нарастающее в груди возмущение. «Держись!» Хорошо ему говорить. Василий Петрович целый день мотается по делам из одного конца «Дубочков» в другой. И дома появляется лишь поздно вечером, когда уже многие спят, а если не спят, то готовятся ко сну. И значит, именно Алене придется проводить с противной теткой Верой целые дни напролет – развлекать ее, ухаживать за ней и всячески стараться сделать ее пребывание в «Дубочках» приятным. Ведь гостья же, никуда не денешься. И избежать этого никак не удастся, ведь если честно – никаких четких обязанностей в поместье у самой Алены нет. И конечно, тетке Вере это отлично известно.
– Вася! – кинулась Алена за мужем, когда ее посетила следующая светлая идея, как избежать тесного контакта с теткой Верой. – А что, если мое недомогание просто от скуки?
– Ты думаешь?
– Точно! От скуки! И что, если я лично займусь работой по организации праздника? А? Что скажешь? Только если да, то чтобы официально!
Муж, который уже садился в машину, затормозил и недоуменно взглянул на Алену. Он прекрасно знал, о каком празднике говорит его жена. Пятнадцать лет существования и процветания их любимых «Дубочков». По этому случаю в имении планировалась целая куча мероприятий. И прежде Алена всячески увиливала от их организации.
Именно об этом Василий Петрович и не преминул напомнить жене:
– Ты же не хотела этим заниматься? Говорила, что у тебя не получится!
– А теперь думаю, что получится. Тем более что все равно они ко мне за всяким советом постоянно бегают.
– Если хочешь помочь, я буду только рад.
– Только оформи меня официально.
– Это как?
– По трудовому договору. А лучше по трудовой.
Муж в ответ лишь молча воззрился на супругу, но так как он был уже человеком зрелым, то годы научили его одной простой вещи: если хочешь семейного счастья, никогда не спорь со своей женой. Вот и сейчас он лишь покладисто кивнул головой и сдержанно сказал:
– Как желаешь, дорогая.
– Значит, ты берешь меня на работу? – обрадовалась Алена.
– С сегодняшнего же дня ты зачислена в штат сотрудников пиар-отдела. Да что там – в штат! Ты сама его и возглавишь!
И очень довольный тем, как он решил этот вопрос, Василий Петрович запрыгнул в машину и торопливо кивнул своему водителю:
– Поехали!
И лишь после того, как машина тронулась с места, рискнул повернуться к своей жене и помахать ей рукой. Алена сделала несколько шагов следом за машиной мужа, и Василий Петрович тут же испуганно юркнул назад. Разговаривать с женой дальше, когда она находилась в таком возбужденном и раздраженном состоянии, ему явно не хотелось. А ведь Алена всего лишь хотела уточнить, как же быть с Натальей Кирилловной, которая в данный момент возглавляет пиар-отдел «Дубочков».
Надо сказать, что пиар-отдел появился в усадьбе сравнительно недавно, всего около года назад. Пиаром или рекламой своей деятельности и всем происходящим в «Дубочках» Василий Петрович озаботился в связи с тем, что надумал баллотироваться в совет депутатов сельского поселения, к которому относились и «Дубочки». Да еще впоследствии Василий Петрович хотел весь, так называемый, сельский совет заполнить своими людьми, то есть людьми, отвечающими его требованиям.
– И если «Дубочки» я из ничего практически конфеткой сделал, так, глядишь, и всю область подниму. Не один, конечно. Одному мне такое дело не потянуть, но с верными людьми очень даже запросто справлюсь.
И Василий Петрович пускался в философские рассуждения.
– Ведь отчего у нас все так плохо? – спрашивал он и сам же отвечал: – А оттого, что воруют много. Ведь не только те, кто высоко сидит, воруют. Каждый, даже самый маленький человечек, на каком бы месте ни сидел, что плохо на расстоянии руки лежит, все к себе за пазуху, а потом в дом тащит. Если из ста человек хотя бы десять не воруют, то уже хорошо.