Он вошел в темное сердце леса, и темнота вошла в него. Он должен дать птицам улететь: все равно в них мяса на один укус. Как только он освободился от них, его собственное сознание освободилось от мира. Он сейчас ляжет здесь и умрет. Но темнота была в его крови, черный петух, кровь которого надо выпить. Быстрым движением он сломал твари шею, а потом вонзился зубами в его тело, откусывая куски и глотая их с недостойной скоростью, а вырезанные лица деревьев глядели на него вырезанными глазами, как аватары давно минувших лет.
Мясо птицы едва не задушило его. Внезапно он почувствовал себя больным, ощутил странный жар, как если бы в его сознание вошел трепещущий призрак. Он остановился и убрал оставшуюся часть тушки в рюкзак.
Потом он шел весь день, даже не зная, где находится, пока каким-то образом не оказался на берегу озера. Наступил вечер. Луна плыла над облаками, как корабль над водой. Внезапно он вспомнил, что сегодня ночь полнолуния. Он взглянул вверх и увидел Темное Облако, плывшее над Астарагалом по направлению к светящейся сфере, его темные пальцы падали на лес всего в нескольких милях от него. Джайал немедленно заметил, что деревья на берегу озера стали коричневыми. Холодный ветер начал сражаться с теплым. Края озера уже сковал тонкий слой льда. Он услышал странный шум, как если бы птицы защебетали прямо в ушах. Движение: тени, похожие на призраков в деревьях.
Джайал подошел к озеру, встал на колени и начал пить, пытаясь избавиться от жара в венах. От воды стало немного легче. Он встал и посмотрел на свое отражение. Меховой плащ, который ему дали в Годе, порвался и запачкался после того, как ему постоянно приходилось продираться через кусты в лесу. Через дыры просвечивал кожаный панцирь. Сучки и вьюнки облепили сапоги. В наступившей темноте лицо с густой белой бородой было освещено феерическим светом Зуба Дракона, сиявшим через дыры в ножнах. Как снаружи, так и внутри он был одинаковым — оборванным чучелом бывшего себя.
Луна поднималась все выше и выше, пока не застыла над мертвым центром озера, каждый рубец на ее желтом лице совершенно точно отражался в зеркальной воде.
Как и луна, он повис между двумя мирами: реальным и его тенью. Он знал, что даже в этот вечер Двойник глядит на него издали. Уголком глаза Джайал видел самого себя, стоявшего на берегу.
Но он увидел и остатки пирамиды — это была его последняя надежда. Но там не было никакого письма от отца, только загадка, которую никогда не удастся решить. Отец приказал ему жить и добыть меч, он так и сделал. Но теперь поиск закончен, неудачно, на берегу озера, на самом пороге скрытой страны. Сначала он почувствовал гнев, а потом злобное сомнение, зароненное Двойником. Безрадостное признание самому себе: начиная с экзорцизма он всегда был инструментом отца, никогда не был хозяином самому себе. Всегда отец приказывал ему, и всегда он подчинялся. Быть может только Двойник по-настоящему свободен.
Джайал покачал головой. Как только он поверит в это, все будет кончено.
Тут он сообразил, что Уртред вышел из хижины. Сейчас жрец сидел на последней каменной плите дороги, уставившись на воду; луна стояла над деревьями. Джайал уселся рядом с ним, слишком усталый, чтобы говорить. Потом он вспомнил, что принес еду. Джайал громко рассмеялся, жрец повернул маску к нему. — Что случилось? — спросил он. Вместо ответа Джайал протянул ему обуглившиеся остатки дятла, и, как только он сделал это, слезы, необъяснимо, потекли по его щекам. Жрец поглядел на него, потом опять повернулся к встающей луне.
— Слишком поздно для еды, — мрачно сказал он. — Полнолуние. Сегодня ночью Таласса станет Живым Мертвецом.
— И сегодня ночью, как обещал Хозяин, придет Чудь, — успокоил его Джайал.
Глухой вой послышался из хижины Талассы. Джайал спросил себя, какая мучительная борьба должна происходить в душе Уртреда. Но выражение его лица всегда было скрыто за маской.
Уртред заговорил снова. — Прошлой ночью я говорил с Талассой. Я сказал ей, что луна почти полная. Она сказала, чтобы я больше не приходил… — Его голос оборвался.
Джайал кивнул. Он посмотрел на берег озера. Прошлой ночью рядом с хижиной Гарадаса горел костер, сейчас его не было. — Куда они ушли? — спросил он.
— Они увидели, что приближается облако. Вот они и ушли в полдень, позвав нас, говоря, что уходят дальше на север.
— Никому не сбежать от Чуди, — сказал Джайал, потом опять замолчал, глядя как облако наплывает на озеро. Тем не менее, пока он глядел на него, Джайал ощутил какое-то новое чувство — безнадежность их положения исчезла. Как если бы его сознание внезапно разморозилось. Он встал, жрец поглядел на него, удивленный внезапным движением.
Аланда говорила о Лорне как о месте, где не действуют законы природы, где нет времен года, нет ни времени, ни перемен, где всегда над землей стоит полная луна.
Но этот лес вовсе не то место: это можно видеть хотя бы по павшим, гниющим деревьям с толстыми наростами на стволах, по зловонной болотной тине, да и по обуглившимся остаткам птицы, которую ему пришлось убить, чтобы остаться в живых.
Но сейчас луна полная.
И почти в зените. Джайал стоял, пристально глядя на необъятное светило, наполнившее небо и его сознание. Теперь оно соответствует луне другого мира, а Аланда сказала, что это ключ к Лорну. Луна, Бог Эревон для его предков — старейший из всех богов — Бог мудрости и знания, разве не луна учит людей, что в мире все изменчиво. Бог, который похоронен в Лорне и, одновременно, всегда висит над миром. Он посмотрел вниз из страха, что его сознание полностью растворится в постоянном серебряном сиянии…
Он посмотрел вниз, ослепление луной прошло, поверхность внутреннего моря опять засияла перед его глазами…
По спине прошел холод.
Он все еще стоял на последней плите на краю озера, но как если бы вуаль сдернули с поверхности воды, и перед ним открылась вся вселенная. Вода внезапно стала прозрачной, и через нее, как через гигантское увеличительное стекло, были болезненно четко видны самые маленькие детали. Он увидел дорогу, идущую под поверхностью воды: теперь это был ряд светящихся камней, ведущий к исчезающий вдали точке. По обеим сторонам дороги горели золотые лампы, подчеркивая ее неизмеримую длину, как если бы она протянулась в другой мир, открывавшийся перед его глазами. Как если бы глаза пилигрима не могли остановиться, но шли все дальше и дальше по дороге… потом он увидел место, где свет обрывается, берег озера, а за ним огни города… Лорн.
Он хотел позвать жреца, но не смог выдавить из себя ни слова. Как будто его тело осталось позади него, а он сам спустился по дороге вниз, стоит на том берегу озера и смотрит через его обширную поверхность. Над воображаемым озером висел туман. Вдали он увидел остров. На дальнем конце острова возвышался невысокий холм, на его вершине он разглядел то, что выглядело как белый дворец, сверкающий в лунном свете. Дальше, в нескольких милях от этого острова, он увидел его собрата: высокая каменная скала, вокруг которой бушевал шторм и бурлили белопенные волны. Полная луна, точная копия той, которая горела в небе над озером Внешнего Мира, висела над видением островов.
Затем появились ощущения и он почувствовал, как ароматный воздух играет на его коже. Тысячи фонарей сверкали в темных купах деревьев, окружавших берег Лорна. Он услышал, как ветер поет в рощах и увидел, как он играет фонарями, висящими на раскачивающихся ветках. Услышал он и музыкальные мелодии, играли на лютне, возможно одна из тех лютен, о которых говорил Фуртал, ветер приносил к нему их сладостные звуки.