Юный воин отвернулся и уставился на вход в пещеру. — Может быть это был Жезл — его свет ярче всего, что я видел в своей жизни. Мой отец жив, — сказал он, и его глаза вспыхнули внезапной надеждой.
Имуни настолько успокоилась, что отпустила руку Аланды.
Уртред, осторожно действуя своими когтями, подобрал упавший мешок и, ослабив шнурок, открыл его: внутри он нашел букетик цветов, сломанный горшочек, из которого шел запах спиртного, и маленький черный мешочек, из которого сочилась вода.
— Что ты собиралась делать с этими подношениями? — спросил он у Имуни.
— Это для Светоносицы и ее стражей, — ответила девочка. — Мак и пшеница для старой леди; вино для юного воина; снег для Светоносицы… — Ее голос внезапно оборвался. И ничего для того, кого она называет демоном, с кривой усмешкой подумал Уртред.
— Почему снег? — спросил он.
— Первый снег зимы пробудит Светоносицу от ее сна. Для того, чтобы в темное зимнее время ее свет не ушел из мира. — Уртред поглядел на мешочек. Нет сомнений, что этот обычай установил Маризиан, предвидя будущие события, когда это все будет иметь смысл. Быть может и такое событие, как рана Талассы. Иногда в старых ритуалах сохраняется какая-то, давно забытая правда.
— Что ты должна была сделать со снегом? — спросил он.
— Положить на губы Светоносицы.
Уртред вопросительно посмотрел на Аланду, которая слегка кивнула. — Делай все так, как если бы нас не было.
— Но она жива, — сказала девочка.
— Да, но она спит — а ей надо проснуться, — ответил Уртред.
Девочка неуверенно посмотрел на Талассу, лежавшую без сознания.
Аланда мягко подняла ее на ноги и вывела из темноты. Имуни боязливо взглянула на Уртреда, потом опустила взгляд на мешочек, лежавший в клещах его перчатки. Она потянулась вперед, дрожащими пальцами взяла черный мешочек и открыла, обнажив массу наполовину растаявшего снега. Сунув руку внутрь, она набрала горсть кристалликов, которые засветились в свете раннего утра.
— Давай, — сказал Уртред, кивая в сторону Талассы. Девочка, колеблясь, пошла к ней, постоянно оглядываясь назад, но глаза чужаков не отрывались от нее, так что она не осмелилась не послушаться. Она встала на ступеньку и, сжав снег в кулаке, выдавила ледяную воду на бледные губы Талассы. Ледяные бусинки падали вниз, ударялись о губы и бежали по подбородку. Таласса слегка застонала. Но не проснулась.
Аланда тоже встала на ступеньку и нагнулась над девушкой. — Таласса? — прошептала она. Таласса слегка пошевелилась, слабая улыбка разлепила ее губы и она медленно открыла глаза.
— Ты видишь меня? — спросила Аланда.
— Свет, — прошептала Таласса, опять плотно закрывая глаза. — Такой яркий…
— Мы все здесь, дитя: Я, Уртред и Джайал.
— А что произошло? — сонно спросила она, как если бы была готова опять соскользнуть в бессознательное состояние.
— Ты не должна спать, дитя, — твердо сказала Аланда. — Тебя укусил вампир, из второго сна ты можешь не выплыть…
Внезапно по лицу Талассы прошло выражение боли. — Теперь я вспомнила: я была на болотах, на верхушке пирамиды костей, живые мертвецы… — Она застонала, когда память о сражении вернулась к ней. — Верно, меня укусили. Аланда, я заражена их ядом! — Отчаяние перекосило ее бледное лицо.
— Вампир, который укусил тебя, мертв.
Таласса пощупала синевато-багровые отметины зубов на шее и вдрогнула. — И все-таки я чувствую яд в моих венах…
— Это может быть рана, но не яд, — сказал Уртред. — Открой глаза, — приказал он и она послушалась.
— Такой яркий свет… — опять пожаловалась она.
— Но ты все еще можешь на него глядеть. — Он вытянул руку за спиной и перчаткой указал на вход в пещеру. — Как ты могла бы вынести вид солнца, если бы была одной из них?
— Ты забываешь, жрец, что изменения происходят медленно, не за один час. — Тем не менее Таласса подняла голову, сражаясь с головокружением и жжением в глазах. Она прищурилась от света солнца, падавшего через вход в пещеру и, казалось, ее кожа светится как алебастр. — Где мы?
— На севере. Магия меча перенесла нас сюда в мгновение ока. Фаран далеко, мы в безопасности.
— Ты можешь встать? — спросила Аланда. Таласса неуверенно спустила ноги с полки и осторожно поставила их на пол. Потом она оттолкнулась и встала, ее ноги дрожали, как у только что родившегося жеребенка. Уртред и Аланда поддержали ее. И все это время Имуни глядела на нее большими круглыми глазами.
— Кто это? — спросила Таласса, в первый раз обратив на нее внимание.
— Девочка из деревни наподалеку. Каждое осеннее равноденствие они совершают здесь ритуал: ребенок приносит подношение в святилище.