- А что, нельзя было?
- Нельзя, - кивнул он, снова посерьезнев. - Не стоило тебе ее трогать. Не для того я ее собрал. Хоть такой возможности, что кто-то сломает, не исключал. Не из местных, конечно, те бы не стали. Кто-то проезжий. - Он помедлил, будто сомневался, стоит ли продолжать. - Но в этом и часть ее сути. Уходя навстречу загаданному, ты должен оставить позади что-то такое же хрупкое. Такое же уязвимое, как суть твоей мечты.
Карл хлопнул меня по плечу.
- Так что останешься мне теперь вместо башенки. Раз уж ее сломал.
Мне показалось, он шутит. Я не мог понять только, о чем.
Зато потом много думал о сказанном. О том, что человеческая жизнь - со всеми ее надеждами и устремлениями - не прочнее башенки из камней на продуваемом всеми ветрами берегу залива.
- Так где оно, твое это море? - не утерпел я.
- Да вот же!
Карл махнул рукой на средоточие света. Сполохи плескались прямо перед нами. И тут я увидел это переливающееся сияние, по которому шли и шли волны, по-настоящему. Увидел и понял. И больше с Карлом не спорил. А кроме того, уже знал: он вряд ли вернется.
- Да, я и правда не думаю возвращаться, - подтвердил Карл, на свой лад, мои мысли. - По крайней мере, пока.
Помолчал и добавил:
- Знаешь, у меня к тебе будет все-таки просьба. Раз уж так вышло, что ты здесь оказался... Раз уж так получилось - расскажешь потом обо мне? Не сейчас, нет. Когда-нибудь после. В качестве благодарности?
Я хотел было возразить. По большей части, конечно, насчет 'благодарности' - и поводов для нее. И в итоге просто кивнул.
Но Карл на меня уже не смотрел.
- Спасибо. Ладно. Пора бы мне отправляться.
Он похлопал себя по плечам, как будто собрался нырять. На мгновение только мне показалось, что я увидел в его глазах страх, - да и то не уверен, что мне не привиделось. А потом Карл шагнул вперед.
Он почти уже ткнулся в зеленый свет своим острым носом, когда я окликнул его:
- Постой! А что там, на той стороне?
Карл только пожал плечами, с убийственной легкомысленностью.
- Сейчас увижу.
С этими словами он снял шапку, бросил мне - и вошел в свое море. Волшебное и сияющее; безразличное и безжалостное. Бездонное.
Очнулся я, когда мое тело, надёжно спеленатое, уже несли вниз по лестнице. К счастью, люди в то время опасались летаргии, поэтому в воскрешении моем не увидели ничего слишком уж сверхъестественного. Многие даже поздравляли меня - с тем, что смог избегнуть ужасной участи: быть похороненным заживо.
Что и говорить, скрести крышку гроба мне бы и самому не хотелось.
Как Карл и просил, дорогой читатель, я изложил тебе эту историю. Даю самое честное слово, что описаны события ровно так, как они произошли. Или, по крайней мере, так, как я их запомнил.
Не уверен, предполагал ли подобное Карл, - хотя тут уж как знать, - но в конце я хочу все же добавить кое-что и от себя.
Следует ли из всего вышеизложенного, что пройти путем Карла стоит? Что стоит поехать на север, к Полунощному морю, а там искать путь к того моря мистическому двойнику? Есть ли там что-то вообще, в сияющих его глубинах, подвластное человеческому пониманию?
На последний вопрос я ответа не знаю, но в остальном думаю так: пока есть выбор, не стоит. Сам я, по крайней мере, такой потребности не испытал. Карлом же, как мне кажется, двигало в первую очередь любопытство исследователя.
Возможно, двигало им оно очень зря. Возможно, ему стоило хотя бы попробовать обратить мысли к чему-то... земному. Когда-то я считал его праздным, но ведь даже доля усердия, которое требовалось, чтобы попасть к Полунощному морю, позволила бы Карлу очень преуспеть в жизни. Будучи приложена к чему другому.
Только вот, кажется, преуспевать в жизни он совсем не хотел. А может, с какого-то момента и не видел для себя иного пути.
А ещё я иногда задаюсь вопросом: не должен ли я был хотя бы попытаться остановить Карла?
Что ж, надеюсь, где бы он ни был, там ему хорошо.
Не знаю, сбудутся ли его слова о том, что в Лапландии найдут золото. Осталось не так много времени, и я надеюсь успеть все-таки это проверить. Мне, однако, не пришлось ждать тридцать лет, чтобы убедиться, что я не увидел наш поход к Полунощному морю в какой-то, действительно, летаргии.
Оказавшись в тот день дома - а после, наконец, оставшись один, - я понял, что чувствую себя преотлично. Болезни не было и следа. Ободренный этим, я умылся и решил выйти на улицу: слишком давно там не был.
Тогда-то, надев сюртук, я и почувствовал за пазухой что-то твердое. Нахмурясь - ведь там должен был быть только цветок, который я снял с карловой башни, - я потянулся проверить. И никакого цветка не нашел.
Зато нашел маленький, но определенно золотой самородок. Видимо, оставленный мне на случай, если золото знания я с собой унести не смогу.