Меня обдало таким морозным холодом, что тот озноб, который бил до сих пор, показался просто легкой прохладой. Захотелось заорать. Причем не от неожиданности, а именно от ужаса! От осознания того, кто передо мной стоит! Я не мог поверить собственным глазам, но ошибки быть не могло: в метре от меня стоял и улыбался во весь рот... Вовка!
Вовка! Мой старый, добрый друг! Мой лучший друг! Тот, с которым мы все детство в одних штанах проходили! С которым одну девочку любили! Такой родной! Такой дорогой друг! Но, в тоже время, мертвый! Он просто не мог здесь стоять! Это невозможно!
- Привет, друзяка, ёптить! - заговорил он спокойным голосом. Знакомым до боли, но уже таким забытым голосом.
Я молчал, не зная, что сказать в ответ. Это был Вовка - ошибки быть не могло! Но рациональный ум подсказывал, что это просто абсурд какой-то! Бред! Чушь!
- Ну, чего молчишь, дубина ты стоеросовая? Обнял бы друга, что ли? Или ты до сих пор простить меня не можешь?
- Да я как-то... - сбивчиво выдавил из себя я.
- Да не ссы, друган. Я это! Посмотри! Просто ты забыл меня, наверное... Да и не знаешь многого...
- Да я-то, как раз, о тебе много чего знаю, Вовчик. Знаю, например, что ты на моих руках помер лет десять назад.
Я старался держаться руками за стену, чтобы не упасть на подкашивающихся ногах. Вовка же вел себя так, словно его появление в этой пещере - нечто само собой разумеющееся. Он улыбался и, вроде бы, даже выказывал радость. Мне же радостно не было вовсе. Закрались даже мысли о галлюцинациях.
- А где Игорь? - осторожно спросил я.
- А пес его знает, где этот Игорь. Может, ушел. Постарел ты, что ли? Не пойму.
- Да куда он нахрен уйдет!? - неожиданно для самого себя, выпалил я.
- Не ори, братан.
- Да как тут не орать-то, Вова?! У меня, по ходу, крыша едет! - я едва сдерживался, чтобы не сорваться с места и не побежать, - Ты мертвый! А я тебя какого-то хрена вижу! И слышу, мать твою за ногу!
- Я понимаю, Серый. Все понимаю. Но если глазам не веришь, возьми, что ли, за руку. Пощупай. Живой я! Живой и здоровый! Здоровее тебя буду, ептить!
Он протянул руку для рукопожатия, и я застыл в нерешительности. Сердце колотилось, как бешеное. Вовка продолжал стоять со знакомой улыбкой на лице и держал протянутую руку.
- Ну же! Не ссы, братан!
Не знаю, как я себя заставил, но как-то получилось собрать волю в кулак и подать руку навстречу. Он тут же схватил ее обеими своими клешнями и, радостно сверкая всеми зубами, принялся трясти. Руки были теплыми! Живой! Настоящий Вовка! Живой!!! Не помня себя от радости, я бросился ему на шею и крепко обнял. Он рассмеялся и обнял меня в ответ.
Но, вдруг, как-то резко обмяк, застонал и начал заваливаться вниз. Я инстинктивно подхватил его под руки, отстранился и посмотрел на лицо. По правой щеке начала расползаться уродливая, рваная рана. Глаз налился кровью и вытек прямо на эту рану. В ужасе я отстранился и увидел, что у Вовки нет одной ноги, а вторая ломается ниже колена, и он падает на пол, тяжело хрипя и жадно хватая воздух ртом. Только сейчас я обратил внимание, что пар у него изо рта не идет!
- Все путем, Серый, все путем, - сквозь муку проговорил он, - Бывает. Все поправится. Все заживет. Это просто издержки, ты же понимаешь. Не мог же я выжить после того, что со мной случилось, и не иметь последствий. Но все путем. Ты не виноват. Ты молодец, Серый. Молодец. Мне-то и ноги эти не особо нужны, если честно. Человек-то я хреновенький, сам знаешь. Жил не правильно. Вот и приходится расхлебывать. Но я не жалуюсь. Надо, так надо.
Он прислонился к стене, посмотрел на меня и по-приятельски похлопал по полу рядом с собой.
- Садись, друг. Поговорить надо.
По правде сказать, ноги тряслись так, что я и без того упал бы, поэтому медленно опустился на корточки и начал дышать на руки, согревая их теплом собственного дыхания. Затем обернулся к Вовке, и хотел было спросить, о чем тот хотел рассказать, но понял, что его уже рядом нет. А в следующий миг чья-то рука легла на плечо. Сердце снова подпрыгнуло, и я, открыв глаза, вскочил на ноги.