- Маргарита, я должен тебе кое-что рассказать, - она оживилась и часто закивала, давая понять, что ждала этого, - Я просто вынужден. Иначе, никогда не стал бы этого говорить. То, что расскажу, может нести опасность лично для тебя. Большую опасность. Понимаешь? Но у меня нет выбора. Мне нужна твоя помощь. Снова. Если ты скажешь «нет» - я все пойму, и мы просто разойдемся в разные стороны. Честно говоря, я даже облегченно вздохну.
- Я тебя из шторма вытащила. Это было опасно, но ты живой. Могла погибнуть вместе с тобой, но не жалею, что спасла. Даже наоборот – рада. Разве можно поступать как-то иначе? Рассказывай. Чем смогу, помогу.
Я еще раз все тщательно обдумал, взвесил и убедился, что выбора нет.
- Какое сегодня число?
- Тридцатое.
Видимо, на сон ушло времени значительно больше, чем казалось. Или время под землей идет по каким-то своим законам. Выходило, я пробыл в пещере почти трое суток.
- Меня пытались убить, Маргарита. Я трое суток провел в пещере. Со мной был еще один человек, но он погиб.
Глава 25. Не Марго
Я долго рассказывал. Рассказывал обо всем и обо всех, не скрывая ни единой детали. Семья, дети, Ольга, Игорь, Роман, Виталик и даже Коля. Затем: поездка, вилла, пещера, сокровища... Она слушала и за все время не проронила ни слова. Иногда смотрела на восход, иногда - на меня. Недоверие сменялось удивлением, возмущением, страхом. Когда рассказ был окончен, Маргарита не задала ни единого вопроса. Она встала, на миг о чем-то задумалась, решительно выдохнула и сказала:
- В такой шторм сюда никто не ходит, так что беспокоиться о том, что тебя кто-нибудь увидит, не стоит. Мне нужна всего пара часов. Потерпи еще немного. Никуда не уходи, пожалуйста. Я скоро вернусь.
Только сейчас я подумал о том, что, возможно, совершил ошибку, рассказав обо всем малознакомому человеку. Я не знал о ней ничего, кроме имени. Хотя, почему ничего? После того, что произошло, я узнал, что она бесстрашный и самоотверженный человек. Пусть и с легкой придурью, но эта молодая леди - добрый и отзывчивый человек. Так мне показалось. И так я хотел думать. Поэтому сомнения, закравшиеся в голову, вызвали не столько опасения, сколько стыд.
Марго, не дожидаясь моего согласия, торопливо засеменила вдоль склона. Сделав несколько шагов, она обернулась и посмотрела на меня. Ветер трепал ее золотистую шевелюру и развевал по ветру легкую белую ткань летнего платьица. Она была похожа на изящную парусную лодочку, стоящую в тихой гавани, в то время как совсем рядом, в открытом море, бушует неумолимая стихия. Будто почувствовав мои сомнения, девушка улыбнулась и вернулась обратно. Она присела на корточки, осторожно взяла мою ладонь, заглянула в глаза и медленно, с расстановкой сказала:
- Верь мне, Дантес. Я с тобой.
Параллель, проведенная Маргаритой, невольно рассмешила. Вот уж о чем до сих пор не думал, так это о схожести моего положения с незавидной участью графа Монте Кристо. Но, когда девушка скрылась из виду, и я, наконец, смог выйти из транса, в который впадал каждый раз, любуясь ее легкостью, эта параллель уже не казалась такой смешной и забавной. Скорее наоборот - страшной и выгодной. Вернее, страшной своей выгодой!
У меня есть враг, уверенный в том, что меня больше нет. У меня больше нет семьи, но есть дети, потеря которых равнозначна потере всего. А еще есть деньги. Много денег. Настолько много, что страшно даже представить. Достать их из пещеры не составит особого труда. Превратить из золота в купюры, при желании, тоже. И, чем больше об этом думал, тем сильнее становилось это самое желание.
Я лег на разогретый солнцем валун, прикрыл тяжелеющие веки и принялся тихо бормотать себе под нос давно забытую песню из детства:
«У меня есть дом, только нет ключей,
У меня есть солнце, но оно среди туч.
Есть голова, только нет плечей.
Но я вижу, как тучи режут солнечный луч...»
Меня разбудил бесцеремонный толчок в плечо. Не знаю, проснулся бы я, толкни меня в какую-нибудь другую часть тела, но боль, разлившаяся по всему телу, была настолько сильной, что я даже закашлялся. Не успев открыть глаза, услышал мужской голос:
- Живой. Не жмур! Кипишь отменяется, Сань!
Веки с трудом раскрылись. Надо мной возвышались двое в милицейской форме. Скоро подошел еще один. Он посмотрел на меня, брезгливо искривив рот, сплюнул и спросил:
- Ты как, камикадзе? Двигаться можешь?
Я приподнялся, усаживаясь поудобнее, и тихо ответил:
- Все нормально, ребята. Искупался чуток. Уже ухожу.
- Ну, искупался, теперь идем прогуляемся, - с издевкой в голосе пробасил другой, - Идти можешь?