Алексей Александрович давно уже отключил сотовый телефон и брел по городу к сестре, за мамой.
А куда еще податься? Что роднее родных?..
10
По длинному темному, при одной горящей лампочке в конце, коридору общежития аспирантов в поздний этот час плелся уже крепко навеселе неугомонный заграничный гость Белендеев все в том же затрапезном, джинсово-молодежном виде, в сопровождении долговязой дамы в короткой юбочке, на шпильках, на плечах ее болталась накидка из песца или волка, сразу не разобрать.
Вид дамы мигом переменился, как только она постучалась и в отворенную дверь хлынул свет: стали видны сквозь косметику все овражки на лице женщины, которой далеко за двадцать.
За порогом переминался рослый юноша в китайском спортивном костюме, в тапочках на босу ногу, чесал затылок. Он явно в этот час никого не ожидал.
— Господин Нехаев здесь живет? — строго спросил Белендеев, делая вид, что заглядывает в приоткрытую ладонь, в которой якобы лежит бумажка с написанной фамилией.
— Д-да… — заикаясь, ответил хозяин комнаты, удивленно всматриваясь в гостей. Узнав, наконец, женщину, он поздоровался еще более удивленно: Елена Васильевна, вы?
— Ну я, я, котик, — прокуренным баском отвечала Елена Золотова. — Мы к тебе, Вова, на минутку. Впустишь?
— Ко-ко-конечно… — посторонился юноша. Лицо у него было доброе, губы трубочкой, словно он все время что-то насвистывал. На левой кисти синие буквы «Катя» и заходящее солнце с лучами.
Спохватившись, он подтолкнул гостям единственный стул. На тахте белела постель, не сядешь.
— По-по-пожалуйста…
— Ты не знаешь его? — спросила Елена, кивая на толстенького гостя. Профессор, член двух академий, один из отцов-основателей нашего Академгородка Михаил Ефимович Белендеев. Ныне живет в Штатах.
— А-а… — протянул Нехаев.
Конечно, он слышал эту фамилию, но для него она казалась уже канувшей в историю.
Белендеев вдруг рассыпался смешком.
— Не пугай его! — И, подмигнув Нехаеву, показал на Елену, на ее юбку. — Анекдот слышал? Приехали шотландцы, все в юбках, а один в брюках. Кто-то спрашивает: а почему он в брюках? Те отвечают: а он гомик.
Нехаев растерянно улыбался, не понимая, зачем к нему пришли.
— Не пугай его, — теперь уже пробасила Елена Золотова и села на стул, забросив ногу на ногу. — Ты у Алеши работаешь, у Левушкина-Александрова?
— Н-ну.
— Как у него сейчас дела? Он доволен жизнью? Говори честно, мы сейчас к нему… Зашли к тебе, чтобы как-то подготовиться… не обидеть…
Нехаев мучительно соображал, чего же от него хотят эти люди.
— Что-нибудь новое делает? Как финансирование? Ты же лаборант, даже старший… Как приборы? Есть ли договора с Минздравом или с кем там у вас, у биофизиков?.. Выделили какие-нибудь ценные штаммы?
Наконец, Нехаев неуверенно и путано заговорил. Договоров никаких нет. Биостенд старый, его изготовили в Орехово-Зуеве на военном заводе еще на королёвские деньги, предполагалось — будет готовить хлореллу для космоса, а потом оказался не нужен. Но ничего, клокочет… Нынче на нем Алексей Александрович эволюционные задачи решает… это если использовать дрожжи…
— Дальше, — морщась, прервала его Золотова.
— Насчет же-железобактерий… Раньше Но-норильск проявлял интерес, а сейчас… на-нашли богатую руду. Зачем им отвалы перерабатывать? Да и до-дорого — электричеством наращивать бактерии…
— Дальше.
— Я больше н-не знаю. Он много думает… к физикам хо-ходит… Мо-может, что-то новое готовит?
Белендеев кивнул.
— Соскучился! Он же начинал, как физик. Один из тех, кто геостационарные спутники спасал от солнечного ветра… Но это вчерашний день. И это всё, как сказала миледи королю?!
Нехаев нерешительно помялся:
— Как-то сказал — хо-хочет что-то такое создать… Влияние космоса на сон, что ли…
Белендеев и Золотова переглянулись.
— По-моему, плешь, — сказала Елена, доставая из сумочки сигарету и закуривая от мгновенно вспыхнувшей в руке Белендеева зажигалки. — Кризис. Он выдохся.
— Ты считаешь, non perspektiva? — промычал гость. — Ну в таком случае куда еще заглянем? — Он поднял руку, чтобы разглядеть часы. — У нас в Нью-Йорке сейчас как раз десять утра.