И вдруг Нехаев заволновался. Честный малый, он решил почему-то, что эти люди недооценивают его руководителя, и заговорил, заикаясь и дергая головой:
— Но знаете, у него це-це…
— Муха цеце? — весело переспросил Белендеев и, немедленно сделав серьезную мину, посмотрел ему в глаза. — Извините, слушаю.
— У него целая тетрадка идей. Он предлагал аспирантам, в подарок отдавал… чтобы только не уходили…
— Да? — Елена рассмеялась. — Я помню, когда он еще аспирантом у Соболева был, свои идеи дарил за конфеты, а конфетами девиц угощал. И что там, в этой тетрадке? Говоришь, про влияние звезд? Нет, нам нужны гениальные идеи, котик.
— У н-него есть!
— Вряд ли, котик. В последнее время ходит бледный, жалкий.
— Он ду-думает… все время думает… Руками уши закроет и ни-ничего не слышит…
— Перегорел! — безжалостно сказала Золотова. — Оно и понятно — к тридцати трем годам уже доктор наук, профессор. Самая первая свежая песенка спета. Ах, если бы что-нибудь новенькое! Михаил Ефимович посодействовал бы тому, чтобы члены нобелевского комитета…
— Тс-с, — остановил ее Белендеев. — Решим в рабочем порядке. Так у нас раньше говорили? Да, кстати, какая у него любимая пословица? Ну, поговорка?
— По-поговорка? — недоумевал Нехаев.
— Ну, для контакта? Как пароль у преферансистов?
— Какая у него… — Вдруг лицо лаборанта просияло. — Не плю-плюй в колодец — вылетит, не поймаешь.
— Неплохо! А такой анекдот слышал? — Он снова подмигнул хозяину комнаты. — Еврей решил бежать за границу. Это еще в те годы… Сунул жену Сару в рюкзак, рюкзак на спину — и пошел. А пограничники: «Стой! Что в рюкзаке?» — «В рюкзаке посуда». Пограничник бабах сапогом по рюкзаку. А оттуда раздалось: тгам-тагагам!.. — Рассмеявшись журчащим смешком, гость протянул кулак: — Прочтете, когда мы уйдем. О кей? — И, переложив что-то измятое из кулака в руку Нехаева, вышел из комнаты. — Тгам-тагагам!..
Когда старший лаборант раскрыл свой кулак, то увидел на ладони пятидесятидолларовую бумажку. Зачем это они? Или у них так принято? Но он же ничего толком и не рассказал… Да и что он может знать про новые идеи своего руководителя?
Но Нехаев заблуждался: он много чего поведал умному и тертому заграничному гостю.
11
Они медленно пошли по вечернему городу — сутулая маленькая старушка и младшее ее дитя. Алексей нес над головами зонт.
Крапал крест-накрест дождь, проблескивая при свете фонарей и витрин.
— Это где мы сейчас? — спросила мать, делая вид, что озирается.
— На улице Воскресенской, — ответил сын. — Ну, бывшей Марата.
— А-а! — Старушка остановилась. — Марат, кстати, был неплохой человек.
— Постой, трамвай идет.
— Это который?
— Третий.
— Поехали на нем.
— Мама, это же по кругу, через весь город!
— Ну как хочешь, — смиренно, как всегда, согласилась мать, и Алексей подумал: «А куда торопиться?» Помог ей подняться в вагон, сели у окна, сын за спиной матери. Трамвай тронулся, в тряске и перестуках разговаривать было трудно, и они долго молчали.
— Где мы сейчас? — Он услышал наконец ее дребезжащий голос.
— Старый цирк проехали…
Мать снова затихла. Минут через десять встрепенулась:
— А памятник сохранился? — Она имела в виду памятник борцам за свободу.
— Конечно, — соврал сын.
На месте бывшего монумента из бетона, изображавшего в стиле кубизма пролетариат, разрывающий двуглавого орла, теперь стояла стеклянная свеча банк «Олимп».
— А сейчас проспект Комсомола?
— Да, мам.
Алексей подумал: «Наверно, мысленно видит весь город…» Но если мать и видела мысленно город, то скорее всего город прежних, военных лет, когда она пришла сюда голоногой бесштанной девчонкой (да, она всегда так и уточняла среди своих: бесштанной) пешком из деревни Красные Петухи. Красными Петухами деревню назвали, говорят, потому, что она постоянно горела — только отстроится, вновь горит. То ли потому, что стоит на холме и молнии ее полюбили, то ли народ такой…
Устроилась на оборонный завод, где два года ворочала тяжеленные снаряды, пока не надорвалась, — была же худющая… Назначили агитатором, так и пошла дальше по жизни — в комсомоле, в партии…
А он? Алексей Александрович вскинул глаза: вон он, на холмах, университет, похожий на горсть беспорядочно брошенных друг на друга костяшек домино. Там когда-то учился он и училась курсом старше Броня Скуратова. Вот и общежитие прилепилось сбоку, где они познакомились в одну из новогодних ночей. Алексей, как и многие студенты, проживавшие в квартирах с родителями, часто бегал туда на танцы — в общежитии кипела веселая жизнь.