Белендеев погасил улыбку и рассказал, что у него в Штатах есть лаборатория, фирма, он действительно не беден — что-то изобрел уже там.
«А может быть, и отсюда увез? — подумала Анна. — Всегда был талантлив, особенно в электронике…»
— Еще могу сказать, что некий могучий фонд обещал поддержать, если я создам новый Лос-Аламос или Кавендиш… В мирных целях, конечно… Ну я условно…
— Врешь ведь!
Белендеев, зажмурившись, покачал головой.
Кто знает, может, и не блефовал.
— Ну а ко мне-то зачем? — спокойно спросила Анна. — Ты же знаешь, я никуда не поеду… Ни за какие конфетки.
— И даже если конфетки сладкие? — зажурчал тихим смехом Белендеев. Ребенку твоему бы «пондравилось».
— Нет, Миша, правда, не по адресу. Иди к начальству. Хотя…
Нынче никто никого не спрашивает. Это было ясно обоим. Захочет поехать юноша — скатертью дорога. И ни директор Института физики Марьясов, ни директор Института биофизики Кунцев никого не удержат.
— КПСС нету, — еще ласковее журчал Миша. — КГБ нету. Ты здесь для всех нас, как мать-хранительница очага… Твоя рекомендация…
Ах, вот оно что! Лезет иголкой прямо в нерв. Имеет в виду, разумеется, что вдова гениального Григория Бузукина пользуется непререкаемым авторитетом среди ученых среднего поколения. Во-первых, сама не дура, во-вторых, в партии не состояла, упряма и самостоятельна во всем, что, несомненно, вызывает восхищение у желторотой молодежи.
Это ведь она еще во времена СССР, беременная, располневшая, просидела долгую ледяную осень в тонкой палатке на берегу таежного озера с карстовыми пещерами, ожидая появления оттуда «сибирской Несси», красноглазого ящера, предсказанного безумным старичком академиком Ивановым-Зайончковским. И это она спустила с лестницы очередного товарища из парткома, явившегося увещевать ее за аморальный образ жизни: взялась-де отнимать Газеева у его смуглой красавицы-жены. А тот прятался потом от них обеих в подвалах Института биофизики… Это счастье, что Анечку, брошенную, с ребенком, взял в жены Григорий Бузукин… Только жаль, недолог был счастливый союз — вечно хохочущий, белозубый Григорий умер от инфаркта… Прилег, улыбаясь, и ушел…
В тот год Мишка-Солнце уже работал в Канаде, но ему все подробно описали. Он послал телеграмму с соболезнованием, которая не дошла… Он звонил, а сибирская телефонистка сказала, что АТС Академгородка временно не работает… Но изменились, слава Богу, времена. Свобода. Так чего бы Анне Муравьевой не уехать в Штаты?
— Нет, милый мой. Я уже старуха и этим горжусь.
— В сорок лет?
— В Сибири год идет за полтора. Хочешь кофе?
— Я ничего не пью, — мгновенно ответил Мишка-Солнце и глянул на часы. — До… до половины восьмого… Вот, сейчас как раз половина восьмого. Можно.
— Ты все такой же, Миша.
Анна быстро намешала растворимого кофе в чашки, нарезала сыра и колбасы, открыла баночку маслин. И, вздохнув, сказала:
— Хорошо. Записывай. Вот кого надо спасать. Раз ты у нас такой богатый. — И начала перечислять фамилии молодых физиков и биофизиков, оказавшихся без работы…
А профессор Белендеев, достав блокнот, не чинясь, аккуратным почерком записывал…
Через час он поблагодарит Анну и протянет сотенную американскую бумажку. Анна усмехнется и вернет ее.
С улыбкой японца Мишка-Солнце протянет ей две бумажки по сто долларов. Муравьева вернет и их.
Хохоча, Мишка-Солнце протянет ей пачку банкнот. Анна скажет:
— Русские женщины не продаются.
И, так пошучивая, они расстанутся…
8
— Сынок, ты куда? — окликнула мать сына, механически прошагавшего мимо нужной двери на чужой этаж. — Мы пришли. — И постучала кулачком в дверь она не любила звонки.
И в эту минуту в кармане кожаной куртки у Алексея запиликал сотовый телефончик — единственная уступка от дирекции Института биофизики ему, доктору наук.
— Мам, извини. — Алексей отвернулся. — Внимательно слушаю.
— Алексей Александрович, — звонко произнесла Кира, секретарша директора Института физики академика Марьясова, — тут у нас гости… Про вас спрашивают.
— Кто?
— Профессор… Ой! — Ей не давали говорить. Слышался смех. — Он теперь… руководитель…
— Ну кто, кто?
В трубке зашуршало, и мягкий картавый голосок спел:
— Над Канадой небо синее… Только все же не Россия…
А, это Мишка-Солнце явился со своей новой родины, всегда что-то знающий, чего другие не знают.