По возвращению в город, когда личико ребёнка приобрело привычные очертания и спали отёки, всё забылось. И нашествие комаров после переезда на кордон оказалось для нас неприятной неожиданностью. Так и турист – входя в вокзал, он оставляет за дверями всё, что его раздражало и тревожило. А шлейф приятных впечатлений будоражит кровь и понуждает к новым поездкам. Кстати же, шпалы нынче сплошь – бетонные чушки, в пропитке креозотом не нуждаются, а посему комаров в пределах лесополосы не остановят.
Некоторые считают, что любое явление имеет свои плюсы и минусы, и мы вынуждены принимать всё целостно – сочетание жары и мошек, ландышей и комаров.
Ландыши хороши на открытке или в белом керамическом кувшине на столе. Отстранённо! Вдали от тропических красок весеннего леса… В жизни всё не так, как на картинке. Когда ты в эпицентре комариного клубка, уже не до цветочков. Крупные голодные насекомые набрасываются на тебя роем, и поделать-то ничего нельзя, потому что лесные комары – не чета городским заморышам. Репеллент на них не действует, как не действуют уговоры, брань и слёзы. В результате – множественные укусы до синяков.
«Ландыши, ландыши…»
Земляника
Когда мысли устают от меня и уходят,
то становятся не музыкой,
но напоминанием о ней.
Землянику объели косули.
После пира косули вздремнули
На присыпанной влагой траве.
Так и всё, недоступное мне,
Очень просто, обыденно, гладко,
Словно в доме, где нет беспорядка…
Если бы! землянику не съели,
Если бы! птицы песен не пели,
Кто б тогда, наступившему мне
На тропинку при влажной Луне
Оправданию времени дал,
А не встал и сказал: «Я устал…»
Землянику объели косули…
После пира косули вздремнули
На присыпанной влагой траве.
Так и всё, недоступное мне,
Очень просто, обыденно, гладко,
Словно в доме, где нет беспорядка…
Чуть только комары рассредоточивают свои полки, переметнувшись к другим обитателям леса, приходит пора заглядываться на землянику. Эти ягоды кокетливо надвигают свои зубчатые шляпки на ещё зелёный, в паучьих лапках, нос. Но как только первый тёплый рассвет коснётся мягким лучом их небритых щёк, им невозможно удержаться в рамках приличия! Смущённо надувают розовые щёчки и подставляют ветру чёлку…
Мы идём, сдувая на ходу комаров. Я продвигаюсь почти на четвереньках, пытаясь обобрать всю землянику, которую нахожу.
– Открой рот! – говорю я сыну.
– Ну мам! Ну не хочу же уже!
– Ешь! Полезно!
Последнюю горсть ягод я решаю донести до дома. Чтобы смешать с молоком и скормить младенцу.
«С молоком» – это, конечно, слишком сильно сказано. Когда мы поняли, что Зорька не обременена потомством и молока у нас не будет, то купили в ближайшем городке козлёнка и козочку.
Козочку, само собой, нарекли Катькой. Козлёнку повезло меньше.
Борюсик стал тёзкой лесника, нашего ближайшего соседа в этой стороне леса, который проживал всего в двадцати километрах от Каверинского кордона.
Козлята были смешные и смышлёные. Они бегали вдоль забора, понарошку бодались и взрослели всерьёз… В один прекрасный день стало понятно, что Борюсик совершенно созрел для того, чтобы стать если не отцом, то супругом. Первой под венец пошла Катерина. Она стойко переносила напор новобрачного, который исполнял свой долг так часто, как это было возможно. К концу четвёртой недели козочка до того измучилась, что могла выстоять только несколько первых мгновений пылких ухаживаний. Потом передние ноги подгибались, и она роняла себя в траву.
И тут, весьма кстати, признаки ревности стала проявлять Зорька.
Принимая близко к сердцу её волнения, мы были всё же озадачены техникой предстоящего дела. Катерина и Борюсик подходили друг другу по росту. А Зорька оказалась почти в два с половиной раза выше своего кавалера. Табуреты, сабо, и прочие человеческие пошлости были отвергнуты практически сразу. Решив не вмешиваться в процесс, мы предоставили козам полную свободу действий. Понадеялись на мудрость природы.
И не ошиблись. Борюсик проводил свою красавицу к ближайшему пригорку. Из соображений безопасности убедился во взаимности намерений. По причине галантности переспросил. Потом поднялся чуть повыше, оказавшись Зорьке практически вровень. И… процесс пошёл!
После двухмесячного матримониального марафона Борюсик заматерел и заважничал… Начал проявлять царственные замашки вроде «не хочу гулять» или «где хочу, там и гуляю». И в один из вечеров сделал подкоп под забором, забрёл в технический сарай и напился отработки машинного масла. Бедный, глупый козлёнок… Его не стало к вечеру следующего дня.