Помидоры росли, впитывали в себя всю влагу, которую только были в состоянии принять. Но не краснели, подлецы!
Однажды, сидя подле щекастых зелёных упрямцев, я, как обычно, ворчала на них:
– Нет, ну хоть бы один! Самый маленький! Ну, что же это такое, в самом деле!!!
И тут я ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Покрутила головой по сторонам. Пролистала глазами пространство над досками забора… Увидела белые бока мерно жующих коз и светлую голову своего милого ребёнка. Ничего необычного. Странно… Кинула взгляд на дорогу к полустанку, которая шла довольно сильно в гору. И тут, приглядевшись повнимательнее, увидела пару глаз, направленных прямо на меня. Ой! Волк!
Волк был замечательно спокоен. Он явно не в первый раз наблюдал за моими беседами с помидорами. Быть может, он приходит смотреть на меня так же, как мы ходим смотреть кино? Очень может быть…
Я попыталась продолжить огородную возню, однако довольно сложно заниматься хозяйством, когда тебе под руку смотрит… волк!
Не то чтобы мне было страшно. Отнюдь! Он был в меру строен, в меру сер. Изредка волк переминался с ноги на ногу. Иногда шевелил шерстью на левом плече, отгоняя насекомых. Его глаза не стали влажными от умиления и не сверкали злобой. Волк просто сидел и наблюдал. Как некий лесной аудитор. Как представитель всего дикого царства.
Что мы за существа? Можно ли нам доверять? Как реагировать на наше соседство? Кое-что, несомненно, уже было принято им к сведению. Иначе бы он тут не сидел так явно и спокойно.
В лесу мы не гадили. А горы отходов, осознанно позабытые предшественниками, рассортировали и переработали. То, что горит, сожгли в огромной куче, а то, что не смогли испепелить, закопали глубоко в землю. Честно говоря, зарыли мы не так много, но достаточно глубоко.
Пришлось потрудиться, разбивая почти трёхметровую гору отходов, которая была послойно залита цементом. Старая обувь, протёртые чулки, игрушки и битые лампочки, остриженные чубы и чьи-то кости… В процессе освоения рукотворной горной породы мы лишились пары молотков, топора и части ледоруба, который потерял одну из своих крепких лап, но помог избавиться от памятника человеческой глупости, столь неуместного в центре лесного массива.
После того как последняя горсть мусора исчезла с поверхности территории, окружавшей кордон, мы с чистой совестью могли сказать, что ни одно животное, чьи следы мы находили по утрам у себя под окнами, не обнаружило и не проглотило ничего , что не могло бы быть им переварено без остатка и без ущерба для здоровья.
Ну а свой собственный мусор у нас как-то не накапливался. Картофельная шелуха и прочие немногочисленные отходы кухни поедались козами, бумага и консервные банки бесследно исчезали в печи. И только стеклянная тара скрывалась в подвале до лучших времен. Когда, как мы надеялись, нам будет что консервировать про запас.
Неизвестно, сколько часов сидел подле кордона волк, неизвестно, что и кому он рассказал о нас – людях, пришедших в его лес, как к себе домой. Но в один прекрасный день мы поняли, что стали частью этого красивого мира. Мы почувствовали, что перестали быть чужими для его обитателей.
Первомайская демонстрация
Про печали – не так всё просто.
А вот про радости....
Отчего ограничивать себя
в предвкушении хорошего?!
Поначалу мы ходили по лесу, как слепые. Не видели тропинок, просек и косовых дорог. Не могли прочитать следы и вздрагивали от любого шороха.
Некоторое время спустя после того, как серый волк упразднил свой наблюдательный пункт, стало практически в одночасье понятно, куда идут лесные дороги! И звуки перестали метаться, отлетая от стены стволов корабельных сосен до утёса вросших в землю дубов и обратно.
Стало очевидно, откуда летит барабанная дробь дятла, а с какой стороны стонет человеческим голосом выпь. И цепь следов уже не казалась нагромождением мелких кочек. Круглые следы лап волка, неглубокие вмятины ног косули, внушительные и крупные сандалии оленя…
– Мам! Кто там стучит так громко?
– Это зайчик.
– А зачем он стучит?
– Скучно ему. Вот он стоит у пенька и бьёт по нему лапками.
– Мама, а он лапки не отобьёт, нет?
– Нет, сыночек, я пошутила. Прости меня. Это не зайчик, это дятел бьёт клювом по дереву, достаёт червячков из-под коры.
– …
– Чем это пахнет? – спросила я сама себя, принюхиваясь к резкому запаху, хотя уже совершенно точно понимала, что так пахнет кабан.