За окном холод, ветер играючи плетёт косы из шевелюр многолетних дубов и ясеней. А у нас в доме новый жилец.
Побывавшие у нас в гостях родственники были поражены скудостью и примитивностью хозяйственного инвентаря, а посему решили поделиться с нами старым холодильником. Назывался он "Полюс". Никаких внутренних и внешних повреждений, только мотор был закреплён для верности необычного плетения бечёвкой, стянутой обычным для нашей семьи морским узлом. Холодильник не только упростил сохранность скромных припасов, но и насыпал в тёмную пригоршню ночей полные горсти неведомого лесной чаще грохота, который он издавал. Морозил он, прямо скажем, неважно, но звучал, как одинокий обломок айсберга в огромном шейке.
Сначала эти звуки пугали, потом раздражали невероятно, а после – стали привычным фоном. Даже звери, приняв старческое тарахтение холодильника за неумелое и диковатое птичье пенье, перестали обходить кордон стороной.
Но в один, как водится, прекрасный день, холодильник опростоволосился, напрудив в кухне на полу. Компрессор молчал, куски льда обреченно рушились в подставленный таз. Я вздохнула и сказала, что, так как никакая ремонтная бригада в лесную глушь не поедет, вышедшую из строя технику придется вынести в сарай. Когда начали двигать холодильник к выходу, на его спине обнаружилась табличка. Серийный номер, год выпуска… Одна тысяча девятьсот шестьдесят третий год!!!
–Милый мой!– воскликнула я!!!
И мне стало так его жаль! И, нимало не смущаясь, на весь лес воспела хвалу его многотрудной непростой жизни, верности и упорству в деле сохранения добычи и спонсирования праздника живота наутро после дней рождения. И погладила по гладкому, всё ещё белому боку. И предложила торжественно включить его в сеть. В последний раз.
Вы только представьте себе! Наш замечательный «Полюс», годом старше меня, встряхнулся, чихнул, смахивая искренние слезинки со своего прохладного лба, и заработал!
А как же иначе?! Если ты нужен и любим…
Пирожки из стеклянных кур
– Скушаешь яичко?
– Я лучше съем его маму!
– Какой ты кровожадный…
– А разве тебе было бы приятно
смотреть, как едят меня?!
Как невыносимо тяжело питаться трупами животных, выращенных тобой. Это сродни людоедству. Когда мы покупали наших кур, они уже были дамами в возрасте, поэтому довольно скоро некоторые их них совсем перестали нестись. Куры не кричали победно, а послушно ходили за Петром Петровичем и преданно заглядывали в его клюв.
Однако прав был старик Ришелье, советуя не делать поспешных выводов. Самая ленивая и непоседливая курица оказалась самой хозяйственной и села на яйца, которые сама же и нанесла в укромном уголке под сараем. Стало ясно, что денег на корм старой
милой хохлатой гвардии и для тех, кто готовится увидеть свой первый луч света по эту сторону яичной скорлупы, явно не хватит. И нам ничего не оставалось, как начать рубить головы курам. Муж, скрепя сердце, казнил ни в чём не повинных несушек, ошпаривал, потрошил и клал в кастрюлю. Сын довольно спокойно относился к смерти домашних животных, а папе некуда было деваться. Мне было тошно наблюдать за любым из этапов этого процесса, поэтому мужчина и мальчик обходились без меня.
Сваренные несушки не были похожи на покупных потрошеных кур. Куры из магазина мягкие, белые, с эластичным расслаивающимся мясом – безликие и съедобные, одним словом. Наши бедняжки больше походили на спортсменок. Их мясо напоминало безвкусный варёный и к тому же прозрачный пластик. Остывшее, оно приобретало свойства фарфора или даже стекла. Грустно было смотреть на все эти превращения.
Жила себе весёлая дружелюбная квочка, прибегала на твой зов, чтобы поклевать остатки теста и прочие крошки со стола. А тут – худенькие прокипяченные косточки, покрытые прозрачной субстанцией…
Есть всё это было невозможно не только по этическим соображениям, но и потому, что для пережёвывания подобного белкового материала были необходимы, по меньшей мере, титановые челюсти. Пришлось идти на хитрость. Набираешь в лёгкие воздуха и на одном дыхании, чтобы не закричать от ужаса и омерзения к самой себе, сдираешь с несчастного скелетика всё, что сокрушит мясорубка: хрящики, мягкие части костей, мясо… Быстро перемалываешь, оставшиеся кости выбрасываешь в курятник – быстро-быстро…
Под ударами твёрдых клювов исчезают физические следы твоего преступления, и ты идёшь на кухню – начинять незатейливое тесто не крупинками сахара, как обычно, а животным белком.
Зубы
Пытаюсь держать себя в рукавицах,