Выбрать главу

Грустно, если представители меньшинства стремятся убедить большинство в своей нормальности. Страшно жить, игнорируя очевидность быстротечности.

Нам кажется, что в жизни всё случайно. Но ничто так тщательно не подготовлено, как то, что получилось «само собой».

Вечером, когда пауки набивают свои авоськи росой, мы бродим по лесу. Приходится быть особенно осторожными. Тропинки уже разгорожены их гамаками. Пройдёшь неаккуратно – окажешься мокрым с ног до головы. Слезинки росы, скатившиеся по смуглым щекам сумерек, как логичное завершение очередного промелькнувшего дня.

Некоторые полагают, что использовать росу в описаниях природы – набивший оскомину приём. Только вот солнце играет аквамариновым ожерельем перед сном из века в век и не считает это банальным…

Не торопись…

«А у нас окна открыты,

с пруда такой прохладой веет,

журчит вода, рыбы губами шлёпают,

улитки чавкают…»

(Из письма)

Водоросли в пруду – не просто неряшливые комки тины. Время от  времени они выставляют согнутую лодочкой детскую ладошку листа. Покрутят ею в разные стороны, проверят – тепло ли, холодно ли над водой. И, разобравшись со сложностями

перемещения воздушных масс, противоборством фронтов атмосферного давления и разницей температур, быстро прячут её в относительно тёплый карман пруда

– Ну уж нет! Я пока подожду, – бормочет растение, тихо и спокойно укладываясь на самое дно. Взбивает мягкую перину тины и, засыпая, бормочет соседке-лягушке:

– Ты того, не торопись наверх. Рано.

– Успеется,– соглашается та и поворачивается на другой бок…

Под присмотром

Удовольствие – одна из сторон

нравственного бытия.

Ежедневно, ежечасно… Ежеминутно! – мы были объектом живейшего любопытства со стороны обитателей леса. Бывало, идёшь по дороге, аккуратно переставляя ноги, стараясь не топать. И вдруг чувствуешь на себе чей-то взгляд. Останавливаешься и крутишь головой по сторонам, чтобы выяснить, кого не видишь ты.

Белка долго не церемонилась. Месяца три, не дольше. Ей надоело подглядывать за нами, перепрыгивая с ветки на ветку. К тому же пришла пора выводить в свет бельчат. Однажды утром гляжу – с пригорочка, с дороги, прямо к дому бежит…

– Кошка?

– Нет!

– Собака?

– Нет!

– Лисёнок?

– Да нет же, белка!

Села у ворот. Умылась, причесалась и полезла на дуб. Забралась в дупло и стала там жить. Прыгала на крышу дома, на сарай – веселилась вовсю! Кино про людей с доставкой на дом. И ходить никуда не надо! Сами всё покажут.

Ласка – та жила в подвале кордона. И вселилась, вероятнее всего, когда дом пустовал. Перезимовала. Привыкла к нашему соседству, и в хорошие минуты, если Пётр Петрович и Мурёнка отдыхали, выходила во двор, щеголяя блестящим мехом чёрной шубки. Не по сезону, конечно, зато как хороша!

Лось устроил лёжку в пятидесяти метрах от забора, на берегу пересыхающей речки. Если мы шли прогуляться и посмотреть, как утекает вода и время, гигант леса, отец и дед всех лосят в округе, перебирался из своего устланного листвой и его собственной щетиной окопа под ближайший куст.

Мы предавались грустному раздумью. Лось тоже грустил и громко зевал в надежде, что это поторопит нас, его бесцеремонных соседей.

Лисица жила километрах в двух от дома, подле одного из самых крутых пригорков у дороги. Она выбиралась из-под корней дуба, где была её нора, и устраивалась на самом верху пригорка. Садилась и наблюдала, как неэстетично пыхтит моё величество, карабкаясь у неё на виду с сумками, пакетами и неизменным рюкзаком за спиной. Когда между нами оставалось шагов пять, лисица потягивалась по-собачьи и уступала дорогу.

Самец благородного оленя (прошу прощения, молодой человек!)каждую среду приходил ко мне на свидание на дорогу в полутора километрах от кордона. Он не бегал, не прятался, не выглядывал исподтишка – всё это было бы явным унижением его достоинства. Олень просто стоял у дороги, по которой проходила я. Когда топтаться на одном месте было уже невмоготу, он нагибал ровную сильную шею и покусывал ногу над правым копытом.

Я подходила всё ближе и ближе. Олень красноречиво поводил шоколадными глазами в мою сторону, легонько морщил кожу у плеча, сгоняя комаров – и внезапно начинал парить над землёй. Нет, он не убегал от меня – он призывал полюбоваться своей статью и величием.

Обременённый внушительной короной рогов, он просто не мог себя вести иначе. Только так. По-королевски.

Комары

Совсем необязательно быть, чтобы знать