Трудно входить после в дом, где свалявшийся за зиму воздух лежит густо и вязко.
Тошно слышать сладкоголосие соловья, так споро расправившегося с мохнатым милым семейством прямо у нас на глазах.
Здравствуй, лето!
Как кадр из фильма, что снимает жизнь…
У нас так холодно, что даже пар изо рта. А лягушки в пруду, чтобы не продрогнуть, заворачиваются в листья кувшинки.
Весенняя песнь ляг на болоте напоминает звук кипящей воды. Такое ощущение, что кто-то кипятит неподалёку море. Делает это долго и старательно. Дней пять. И если вы стали невольным слушателем или свидетелем этого процесса, имейте в виду, что весне, собственно говоря, пришёл конец.
Ребёнок уединился в маленькой комнате. На закрытой двери записка: «Перерыв. Доктор Брский».
(На самом деле надпись гласила «Перерыв докторский».) Из-за двери слышится какая-то возня, шелест бумаги и бодрая песня:
– Африка! Африка! Милые края! Африка! Африка! Родина моя! Моя! Моя!
По-вологодски подчёркнутое «о» и выгоревшие на солнце волосы в сочетании с текстом создавали комический эффект разрушительной силы.
Гомерический хохот родителей прекратился лишь после того, как дверь распахнулась с навечно уготованным ей скрипом и на порог вышел наш милый голубоглазый «африканец» с ружьём на плече.
– Родители! Я буду выпускать газету! А вы будете её получать! Ясно?
– Ясно! – сказали мы хором.
Дверь за парламентёром захлопнулась, и из-за неё опять послышался бодрый африканский напев:
– Африка! Африка! Милые края! Африка! Африка! Родина моя! Моя! Моя!
Газета выходила регулярно. С необыкновенным волнением из картонной коробки, прикрученной к столбу в центре двора, мы доставали куски бумаги, исписанные детским почерком.
Если накануне низко над нашим болотом пролетал самолёт, то на следующий день в газете можно было прочесть: «Самолёт низко летал. Думали, что сядет к нам на поляну, и мы оттуда достанем сгущёнку и станем её есть».
Мы смеялись, задумывались, расползались по своим делам… И старались, чтобы к следующему выпуску новостей у ребёнка были липкие от сгущёнки руки…
Встреча с зелёной ящерицей, сенокос или нападение на курятник необыкновенно крупных муравьёв – всё это немедленно описывалось, зарисовывалось и отправлялось в почтовую коробку.
– Мам! Ма-ам!
– Что тебе?
– Почта пришла!
– Уже?
– Ага! Почтальон ушёл только что!
– Ох… как же я его не застала! Я бы ему письмо отдала, чтобы отправил…
– А ты мне дай, я ему передам!
Так с той поры и повелось. Письма друг другу, записочки, приглашения в огород и к козам…
Нашу увлекательную затею смыло потоками внезапного ливня. Коробка размокла. И почтальон перестал приносить «Новости КК» – «Новости Каверинского кордона».
Хороший родитель любит и лелеет ребёнка, живущего в себе. И только так остаётся интересным для того, кому дал жизнь.
Ёлки-палки
Палками бьют, а ёлками —
Новый год встречают
30 декабря 2000 года в зоне нашего обитания стояла аномально тёплая погода – 15 градусов выше нуля.
Быстро растаяли трогательные следы крошечных лапок мышей, которые бегали босиком из сугроба в сугроб. Лесные мышки так обрадовались теплу, что выбежали из своих норок и стали носиться по упавшим стволам, как по буму.
Там и сям слышалось легкомысленное попискивание. Куры вышли на шум этой внеурочной возни, глянули одним глазом, другим… И поплелись греться на припёк.
Было бы ужасно жалко тратить такой день на скучные обыкновенные занятия, и мы пошли собирать калину. Кусты стояли, словно в крови, и по колено в опавшей ярко-жёлтой листве. Крупные красные бусины калины блестели на солнце. С одной стороны зарослей ягоды ели наши старые знакомые – четыре косули. С другой стояли мы, а с третьей… Следы того, кто копошился там, были похожи на следы лап медведя. Огромные когтистые косолапые отпечатки ног барсука вытоптали землю с третьей стороны кустов калины. Зверь пыхтел, сопел, чавкал, икал и ломал ветки, но оторваться от еды не мог. Да и кто бы смог!?
В воздухе стоял непередаваемый горько-терпкий аромат подтаявших ягод, от которого слегка кружилась голова, и всё вокруг казалось милым и приятным…
Наступил следующий день. С утра лил противный дождь. В доме уже стояла настоящая сосна. И запах, исходивший от ведра, наполненного ягодами калины, смешался с запахом ещё свежей хвои.
Куранты отбили последний кусок нашей прошлогодней жизни, не глядя бросили его в общую сковородку, и он полетел в пропасть вечности. Ёлку пришлось освободить от игрушек в тот же день и отнести козе, потому что дождь намочил дубовые листья, а от мокрой листвы у коз болят животы.