Администрация заповедника обязана была обеспечить кордон водой. Не колодцем во дворе, а именно водопроводом – в самом доме.
Так как для консервации проб дождя и снега мы использовали концентрированные кислоты, то в случае попадания химикатов на кожу или, того хуже – в глаза, у нас не было бы иного выхода, кроме как прыгать в сам колодец. Такое положение вещей нас не устраивало.
Но если с подачей воды в дом можно было справиться самостоятельно, опустив в колодец небольшой насос и проложив трубы, то для того, чтобы воспользоваться сливом раковины, нужно было убедиться в его существовании. Конечно, наличие труб канализации можно было бы принять на веру – благо у фундамента дома имелся характерный пластырь раствора, параллельный выпуску раковины в доме. Но мы уже были осведомлены о пристрастии местного начальства к постройке потёмкинских сооружений – водонапорных башен, которые подпирают лишь облака, и двухэтажных домов с местом крепления для чугунных батарей на уровне двух метров от пола и с печным отоплением.
Вооружившись лопатой и желанием разобраться в устройстве слива в доме, наш папа принялся за дело. Через пару часов раскопок обнаружилось, что труба от сифона уходит вертикально вниз, прямо в песок под домом. А все внешние признаки подземных коммуникаций – лишь для блезиру, пропускная способность такого слива – ведро в сутки.
– Ну что ж. По-крайней мере, мы теперь знаем, чего у нас нет, – сказал муж. – Будем прокладывать трубы.
–Рыть-то глубоко? – спросила я
–Глубина замерзания почвы у нас полтора метра, так что не очень. Нам же не нужно, чтобы трубы разорвало?
– Не нужно, – охотно подтвердила я, вспоминая, как часто в лаборатории лопаются ёмкости для сбора воды и снега.
– Ну, так и вот, – сказал муж и вновь взялся было за лопату, но потом передумал и пошёл за топором. Ведь это только под домом песок, а вокруг тяжёлая нервная почва. Настроенная против любых попыток обустроиться на ней.
За Чёрным болотом
– Слушай, а земле щекотно, когда по ней ходят босиком?
Километрах в трёх от кордона, прямо за Чёрным болотом, располагалось древнее Городище. Датой основания этого поселения, по разным мнениям, считается конец двенадцатого – начало тринадцатого века. Чего только не находили в этих местах! Украшения, оружие, сбрую… Быть может, именно близостью этого старинного сооружения и объяснялись некоторые странные вещи, которые происходили с нами.
По вечерам было видно, как светится лес над Городищем. Как будто бы там зажигают сотни факелов, и воины в грубых одеждах отдыхают у десятков костров… И едят мясо оленей, срезая его с целиком зажаренных на огне туш…
Время от времени ранним утром со стороны городища слышалось ржание лошадей, крики людей. Но, сколько мы ни пытались застигнуть своих невидимых, но шумных соседей врасплох, нам этого не удавалось. Иногда – очень редко – на покатой стене глубокого, почти отвесного оврага был заметен лёгкий дымок не вполне потушенного костра. Но никаких следов рядом. Причём это происходило, как правило, в пасмурный, сырой день, когда в обнаруженные остатки костра достаточно сложно подложить гипотезу о самовоспламенении…
Довольно часто менялись местами толстые вросшие стволы переходных мостов. Исчезая в одном месте, они появлялись в другом…
Однажды, гуляя с сыном вдоль городища, мы обронили на дно оврага варежку. Время близилось к вечеру, мы торопились, и я решила подобрать потерю на другой день. Лишь только начало светать, вышла в путь. Когда подошла к тому месту, откуда мы так быстро убежали накануне, остолбенела. Варежка лежала не на
дне оврага. Абсолютно сухая, чистая и даже немного тёплая, она висела на виду, на ветке. Таким образом, что не заметить её я бы не смогла.
Геннадий Пахорский, лесник одного из соседних кордонов, часто рассказывал, как закруживает лес:
– Кордон видишь. Вот он – рукой подать. А дойти не можешь.
У нас такого, кажется, ни разу не было. Только вот не всегда удавалось подойти к Городищу. Иногда кто-то зловеще кричал: «Уйди!!!» А бывало, нам совсем иначе давали понять, что сегодня проход закрыт…
*Пчёлы
Человек – как струна,
обойтись с ним небрежно –
и он расстроен…
Однажды, перебираясь с одной стороны оврага Городища на другую, мы с сыном остановились посередине моста и посмотрели вниз.
– Слушай, мам! А вот они тут жили и тоже конфет не ели?
– Гм… Какие же тут конфеты могли быть? Мёд разве что…
– У них были пчёлы?
– Не думаю. Скорее, они пользовались мёдом диких пчёл.
– Вот бы и нам попробовать мёд диких пчёл…