Дикий или домашний, но мёд мы всё-таки попробовали!
Недели через две муж зашёл в дом со словами:
– Ты не помнишь, отец Михаил дымарь забрал?
– Какой дымарь?
– Штука такая, которой пчёл окуривают, чтобы не кусались.
– А зачем она тебе?
– В сарае под навесом стоит улей, что от отца Михаила остался, так туда рой пчёл прилетел
– ?!! Ну, ничего себе!
Муж взялся за обустройство нашей маленькой пасеки и, как всегда, быстро преуспел в новом деле. Пчёлы были накормлены, напоены, вычищены и защищены. Единственная странность, которую нельзя было не заметить, – пчёлы прилетели к нам в сентябре. В голодную пору. Конечно, они трудились вовсю, старались собрать побольше мёда, чтобы его хватило на зиму. Но… цветов и трав было очень мало. А ещё цветущих – и того меньше. Несмотря на мою всеобъемлющую аллергию, я без опаски и с невыразимым удовольствием наблюдала за пчёлами.
Муж в сетке на лице, с дымарём, и я – не вполне одетая, на лице лишь улыбка. Ни одна пчела не укусила! Ни единого раза! Бывало, садились передохнуть – на руку, на плечо. Было видно, что пчёлки, как маленькие хозяйки, с двумя тяжёлыми жёлтыми авоськами – по одной в каждой руке. Поднимутся над тимофеевкой,п овисят в воздухе недолго, опробуют – удобно ли держать поклажу – и домой, в улей.
Около улья их всегда встречает охранник. Проверит, – та ли пчёлка, в порядке ли документы, что несёт. Если своя – впустит, перед чужим – дверь захлопнет в момент.
В общем, старались пчёлки, как могли. И собрали-таки мёд!
Муж посчитал пчёл, прикинул, сколько им нужно мёда, чтобы перезимовать, и сказал, что, если пчёлам еды не хватит, мы их докормим сахарным сиропом, а уж на следующий год…
Но следующего года ждать не пришлось. Пчёлы погибли. Всего за одну ночь. Они так и не успели полакомиться своими запасами.
А сын, слизывая мёд с ложки, тихонько вздыхал: «Бедные пчёлки»…
Кролик Роджер
Нет, ну где это видано?!
Мука по такой цене!!!
Она что, из звёздной пыли?!
До отъезда на кордон воображение рисовало идиллическую картинку жизни в лесу. Приятный труд на своём огороде, обильные урожаи. Густое козье молоко к утреннему кофе. Стихосложение при луне. Прогулки вдоль небыстрой речки. На деле всё оказалось немного (зачеркнуть!) совершенно не так.
– Кушай, пожалуйста, картошку. Больше ничего нет.
– Я не могу. Не хочу, чтобы фигура засалилась.
– У тебя это и не получится. Картошки больше нет.
Дело обстояло именно так. Картошка – наша основная пища – закончилась. Взять её было негде, купить не на что. Да если бы и отыскался некий источник финансирования, машина не проедет там, где человеку снега по пояс. Конечно, можно было купить ведро картошки на ближайшей станции, но тащить тяжело. Да и от зимнего картофеля мало что остаётся – гора нездоровых на вид очистков с проволокой корешков.
На наше счастье, в среду к полустанку в одно время со мной подъехала ремонтная бригада железнодорожников. Среди них был знакомый. Обменявшись новостями , мы выяснили, что некоторые из наших желаний и возможностей пересекались. Дочери приятеля требовалось репетиторство, а нам – картошка.
Свою часть договора я выполнила, добираясь до ученицы по утверждённой обстоятельствами схеме. Сугробы, метель, электричка – два раза, ночь, сугробы и кордон. А вот о выполнение встречных обязательств мы споткнулись.
Картошку нам отдавали – с этим проблем не возникало. Только я не знала, как её перевезти. Сошлись на том, что мне помогут дотащить мешок до тамбура.
– Ну а дальше ты сама!
Муж ожидал нас с мешком на полустанке. Холстина предательски расползалась и своей ветхостью могла соперничать лишь с рубищем нищего, который требовал копеечку у Бориса-царя. Машинист, как всегда, не церемонился, провёз вагоны мимо утоптанного нами пятачка. Пришлось обнимать мешок и падать в сугроб.
От полустанка до кордона мы несли картошку на руках. Тащить мешок по снегу было рискованно – весь продукт мог быть посеян по дороге. Впрочем, последний километр муж всё же тащил мешок по снегу, а я шла рядом, подбирая выпавшие клубни в сумку…
Все усилия оказались напрасными. Дома выяснилось, что почти весь картофель был подморожен и испорчен. И есть его было невозможно. Нам отдали мешок гнили, которую было недосуг отнести в выгребную яму.
Мы так вымотались, пока развлекали лесных жителей своим беспричинным и нелепым усердием, что на обиду не осталось сил.
– А съедим-ка мы Рождера,– невесело пошутил супруг.
– Моего кролика? – испугался сын. – Я не буду просить есть, только не съедайте его, пожалуйста!