– Жить в лесу и сидеть голодными, без мяса? – высокомерно, презрительно, снисходительно и недоверчиво интересовались они, обозревая скудное угощение в честь их визита.
Мы смущённо улыбались, не зная, как реагировать. Надеялись, что люди, призванные охранять лес, всего лишь неумело шутят за столом. Лесники уходили, и немного погодя мы слышали выстрелы, о которых незамедлительно докладывали в охрану заповедника. Честно говоря, мы не могли связать одно с другим. Не по скудоумию, впрочем. Люди часто судят о других по себе.
После очередного сообщения в охрану о выстрелах у нас внезапно отключился свет. Окончательно усвоив, что мы не смиримся с убийствами животных, кто-то намеренно повредил линию электропередач. И её долго не спешили восстанавливать, чтобы мы не могли воспользоваться рацией и вызвать подмогу…
– Мама! Я видел, как они стреляли в кабана! Пули отскакивали от его лба! Но один из лесников попал кабану между ухом и глазом. И всё. Кабан немного пробежал, спотыкаясь, и упал. Он плакал, мам. Я не смог защитить его! Я плохой…
Кто-то непримирим к другим, иной – к самому себе.
Филин
– Не надо меня купать!
– Но ты же чешешься!
– Это я линяю
– Подумаешь там, оводы какие-то! Милая моя! Пахать надо! Ра-бо-тать! И всё получиться. А если целый день валяться на диване, ничего не будет!
– Да мы вроде не валяемся…
– А что ж, я вот приехал, время обеда, а вы в доме?
– Это для тебя время обеда, а для нас это…
– Вот, не надо мне тут. Ой… Кто это? Что это?! А-а-а! Всё, пока, у меня дела! Я поехал! – примерно так закончилось очередное нравоучение случайного гостя. Он быстро запрыгнул в машину, с выражением ужаса на лице выкрутил до упора ручку подъёмника стёкол и дал по газам.
Надо сказать, что оводы и слепни, курсирующие над полянами в центре нашей прекрасной страны, – это нечто особенное. В жаркую пору они летают, словно камикадзе, над твоим беззащитным телом. Выбирают
для посадки самое болезненное место и в самый
неподходящий момент. Идёшь по двору, пытаясь что-то не расплескать? На тебе – в руку, в шею! Не можешь отнять руки от поклажи, чтобы утереть пот со лба? Ха! Вот тебе – в веко, в угол глаза, в губу!
Когда спали командиры этих бесстрашных насекомых, было совершенно непонятно. Для того чтобы постирать бельё, приходилось вставать в три утра, набирать в стиральную машинку воду из колодца, нагревать её кипятильником… И стирать, стирать, стирать! А после – вешать. Вешать! Быстро-быстро! Пытаясь перегнать ещё сонный полёт этих мерзавцев, которые норовили укусить… куда? Конечно же, подмышку.
После всей этой суматохи так же быстро набираешь в стиральную машинку холодную чистую воду и забегаешь в дом. Ура! На улице скоро будет жарко, и солнце нагреет воду в машинке для вечернего омовения. А на верёвке – весёлые белоснежные паруса простынок. Никаким химикатом до и никаким порошком после мне не удавалось добиться такого потрясающего результата! Горячая чистая вода с большим содержанием глины и хозяйственное мыло – вот секрет невероятной чистоты моих заплаканных постелей той поры.
Вечером – непременное купание. Я поливала сыночка водой на виду у нескромно моргавших звёзд и при поддержке филина, который ни разу не пропустил этого зрелища.
Он устраивался прямо над нашими головами, на вершине столба. Привлекал внимание аплодисментами, хлопал крыльями, чтобы мы знали, что он на месте и можно начинать…
Теплая вода стекала по худенькой спине сына, он смеялся и звал филина:
– У-у!
– У-у! – весело отзывался тот сверху.
Я заворачивала малыша в простынку, отводила в дом и шла наслаждаться купанием сама, причём филин ни разу не смутил меня своим присутствием. Он прилетал чуть позже, когда я, успокоенная запахом вечерней земли и лёгкостью своего чисто вымытого тела, выходила на крыльцо, чтобы поговорить с ним.
– Нет, ну ты представляешь?! – возмущалась я очередной грубостью любимого мужа.
– У-у! – соглашался филин и сокрушённо крутил головой…
Рипли
Разочарование – процесс естественный,
но весьма огорчительный…
С нами в доме жила собака – ротвейлер Рипли. Мы и эта собака – самое неудачное соседство, которое можно себе вообразить между питомцем и его хозяевами. Она не любила и презирала нас, мы, как могли, пытались обуздать её. В первую же ночь после того, как забрали её из дома, где она появилась на свет, Рипли прокусила мне губу. Да так сильно, что пришлось до утра сидеть, омывая раны раствором марганцовки.