– Вырвал у меня телефон с такой злобой и стер фотку, которую ты мне скинула. Боится, что выложу. Я ничего никогда не выкладываю, он это знает. У него ко мне ни доверия, ни простого уважения нет, весь вечер испортил.
Все это Куки теперь пересказывала Марусе. Миша с Зоей везде вместе появляются, – интересно, он потом проверяет телефоны и страницы в фэбе всех, кто был на тусе? Впрочем, он не один такой, у каждого второго, если не первого, та же фигня. Но Зоя же не пытается Мишу развести, повторяет, что ее устраивают двойные отношения. Куки уже даже начинает в это верить. И все равно трудно представить, что Мишина жена ничего не знает.
– Ася – тетка бывалая, а Миша – секс-торнадо, Зоя у него не первая левая баба и не последняя, Аська считает, что все обойдется. Очнется, когда будет поздно, и побежит за уходящим поездом, вот будет кино, – высказалась Жукова.
– Даже сериал, – подхватила Корнелия, – давай писать сценарий.
– У каждого жизнь – сериал, с тем же успехом можно и про тебя снимать.
– Можно и про меня. А уж про тебя – даже вопросов нет. С твоим коучингом всего на свете и двумя мужья…
– Про меня вообще надо делать TV-шоу без рекламных пауз, каждые полгода по новому сезону, – с пол-оборота завелась Маруся. – Прям с ходу, расскажу законченный эпизод. Не самый первый, там бодяга про Ванечку и Вашингтон. А вот в Берлине уже пошла сюжетная динамика…
– Эпизод на полчаса или на час? – опасливо спросила Корнелия.
– Дай рассказать, оно того стоит.
Когда Маруся встретила Хельмута, на том, как на любом мужике за сорок, висел хвост запутанных отношений. Со своей прежней бабой, Эльзой, он жил в восьмидесятых в Бонне, тогдашней столице, а в Берлине у них было два дружбана. Один – ничем не примечательный Йенц, чья мамаша по бедности сдавала дом покомнатно. Второй – гениально-полоумный математик Герхард, который и снимал одну из комнат, где, кроме матраца, у него были только стол и компьютер, откуда в те времена компьютер – не суть.
В девяностых столица переезжает в Берлин, а вместе со столицей и Хельмут с бабой туда же. В это время полоумный математик изобретает какую-то айтишную примочку, лепит компанию и собирает на рынке два ярда. И тутЭльза заявляет Хельмуту, что полоумный зовет ее замуж! История умалчивает о том, убивался ли Хельмутили, наоборот, был рад, что сбыл подругу с рук. А молодожены – Эльзе уже тогда было за сорок, она на девять лет старше Хельмута… – сочла нужным уточнить Жукова.
– Так ей сейчас уже прилично за шестьдесят? – переспросила Куки.
– А Герхарду неприлично семьдесят! Не перебивай, сюжет только закручивается!
Молодожены купили дом у вдовы культового издательского магната. Такого не увидеть ни на Рублевке, ни на русских виллах в Тоскане. Вестибюль в три света, по стенам – гобелены XVIII века. В гостиной картины, картины, Гейнсборо, Моне, Макс Либерман. И куча прочего антиквариата, плюнуть негде.
– Разве что в китайские вазы из кости носорога, – захлебывалась словами Жукова, – но плюнуть в носорога это мелочь. Дом на озере, собственный причал, теннисный корт. Этого мало, прикупили два соседних участка для полной тишины. Был полоумным нищим с матрацем, а стал замковладельцем вместе с Эльзой.
Корнелия поняла, что надо набраться терпения: когда Марусю несло, истории сыпались из нее, как из бравого солдата Швейка.
Заполучив замок, Эльза заявила, что ей нужен еще и свой собственный, уютный домик, куда она могла бы удирать в поисках покоя, утраченного с полоумным. В это время – крайне удачно – помирает мамаша Йенца, а тот, значит, бедненький. Тут – Achtung! Эльза покупает дом мамаши, не скупясь в смысле цены, бедненький Йенц становится богатеньким, снимает домишко по соседству, на счете денежки, считай, царская пенсия. А уютный домик покойной мамаши, купленный Эльзой для собственного покоя, она тут же сдала Хельмуту за символическую плату.
– Сечешь! Она их всех повязала. Йенц ей обязан – он в шоколаде. Хельмут обязан, – у него уютный домик за полкопейки. А всю кадриль под грушей оплачивает Герхард! И Хельмут мне пытается доказывать, что Эльза все делает по доброте души. Чистой ж воды манипулирование!
– Круть, – воспряла Куки, не ожидавшая, что Маруся уложится в шесть минут экранного времени.
– На это я Хельмуту говорю, – воодушевившись, продолжала Маруся, – если мы семья, то Герхард может и Ванечке домик купить. Но, увы, мы с Ванькой Жуковым к раздаче опоздали, остался один хвост селедки, которым Хельмут мне в харю тычет. Герхард свою компанию развалил, потому что у всей Familie руки из жопы растут, а голов отродясь не было.