– Не Ванечке и не Хельмуту указывать, где и с кем мне жить, – продолжала Жукова. – Ванечка тут губы поджал, узнав, что я с Хельмутом в термы еду…
«Да, да, чмок, чмок…» – Корнелия слушала жужжание Жуковой без отрыва от айфона. «Не представляю себе Ванечку с поджатыми губами», – это уже не айфону, а Жуковой.
– И не представляй, зрелище так себе. Я и говорю…
– Наташе?
– Ванечке! Говорю: «Мы же не можем позволить себе поездку вдвоем». Хельмут сам за себя платит, а кому будет лучше, если я в термах отмокать буду в одиночестве. Или что, я курорт не заслужила?
– Ты в прекрасной форме, – бросила Куки, – тебе все завидуют, сплетничая, что ты только и мотаешься с одного курорта на другой.
– Образ богатой бездельницы меня вполне устраивает. Гораздо лучше образа ломовой лошади, которой приходится деньги самой зарабатывать. Ты и сама такая же.
– Пот и кровь точно не украшают.
– Кто реально богатая бездельница, это как раз Поленова, – Жукова не ставила себе задачу быть доброй.
– Не скажи, у нее ивенты, выставки, корпоративы… Раскрученный бизнес на деньги мужа, – Фокс тоже отказывала себе в удовольствии «беззлобно позлословить», как они с Марусей это называли.
– Дура будет, если с Глебом разведется.
Так они и сидели в тени грибка, то и дело выбегая на горячий песок, чтобы нырнуть в воду. Поплавать и снова за работу – новости, сплетни, мнения надо тут же донести до всех, кого нет рядом. Нельзя пропустить новый фильм Гая Риччи или последний роман Пелевина, которого никто не читал, потому что тоска, но обсудить-то необходимо. Только недалеким людям может показаться, что это праздность – это работа, требующая внимания. Новости, имена, мнения монетизируются, круг знакомых – самая твердая валюта. Мобильные, небедные, знающие толк в жизни русские, вечно опаздывающие, вечно делающие деньги и новые полезные знакомства везде, по всему миру. Эти наблюдения Ванечка записывал уже в ночи, пока его жена с Корнелий на балконе сплетничали. Их ночные терки под беленькое тоже стали частью рутины – надо же подводить итоги дня.
Глава 2. Мать-перемать
«Ты войну затеяла, не я. Попрыгай
перед воротами».
«Отдай детей, или я иду в полицию».
«Флаг в руки, тебя там уже ждут,
проведешь ночь в обезьяннике»
Года четыре назад, а, может, три… Морозным днем, то ли солнечным, то ли пасмурным, Корнелия Фокс, одним пальцем тыкая в айфон, подрулила на мерсе к школе. «Опоздала, мать меня перемать…» Забыв заплатить за парковку, ринулась внутрь: сына в вестибюле не было, она побежала наверх…
– Светлана Валентиновна, а Женька мой где?
– Отец забрал! Уже полчаса как.
– Что-о..?
Скача по ступенькам вниз, Корнелия тыкала в кнопку «Антон Клячин», но ее бывший муж отбивал звонки. Она набрала няню: «У вас все в порядке, Митя дома?»
– Корнелия, дорогуша, вы ж его сегодня к папе отправили. Приехал охранник Антона Дмитриевича, сказал, с вами согласовано и забрал.
– Мать-перемать! – заорала Куки. Через десять минут она уже выруливала на Кутузовский.
– Клячин украл детей! – кричала она подругам в телефон, проезжая Крылатское, пересекая МКАД, тащась по одной полосе по Рублевке, сворачивая на поворот в Раздоры. Выскочила из машины, бросилась к воротам, тут сообразила, что за ней наблюдают. Осадила себя, выпрямив спину и перестав хлопотать лицом.
– Слушаем, охрана!
– Открывайте!
– Представьтесь, пожалуйста.
А то они не видят, кто стоит у входа… Корнелия металась у калитки, пока наконец не вышел охранник.