«Ты просто привык».
Я помню, как сказала это. Помню и какие чувства тогда испытывала.
«Поэтому ты полюбила вампира?»
Нет, Вагнер, не поэтому. А потому что почему-то позволила себе думать о тебе, как о человеке. Непонятно мне было, кто вы. Несмотря ни на что, до момента, сломавшего мою жизнь, я не оценивала вашу реальную суть. А теперь оцениваю.
И ничего не чувствую.
«Вспомни».
Из-за этих слов сейчас я терплю то, что ты разглядываешь меня издали. Это изначально моя ошибка — разрешить себе думать о тебе так. Все, что у меня есть сейчас — это стыд. Мне стыдно перед тобой, что я втянула тебя в это. Я не знаю, какое чувство живет теперь в тебе, но хочу быть эгоистом. Не хочу видеть тебя никогда. Поэтому смотри, Вагнер.
Обнявшись со всеми жителями деревни, я окидываю взглядом все еще раз. Да, мне не грустно. Я уже приняла решение, что вернусь. Васька, уловив сигнал, запрыгнул в газель, а мы с Дашкой синхронно закрыли двери «Соляриса». Послав поцелуй своему отражению, Дашка подняла козырек и, включив передачу, тронулась с места.
Разложив сиденье, я поерзала, ища более удобное положение. Смесь сотрясения, раны в боку, усталости и старых болячек делали эту процедуру необходимостью. Выдержать столько времени в дороге с таким коктейлем вряд ли будет легко, но я справлюсь.
Дядя сделал все для меня. Ради него можно немного и потерпеть.
Я разглядываю профиль подруги, наблюдая за ее сосредоточенными движениями. На улице сумерки. Самое неприятное время для поездки, по моему мнению. Солнечный свет уже так не освещает, а света слабеньких фар недостаточно для четкой картинки. Но основную часть пути мы должны успеть преодолеть ночью. Дашка специально спала с того самого момента, как меня привезли в больницу.
— Ты не жалеешь? — спрашивает Дашка а я хмурюсь, не понимая вопрос. — Ну, я о Сергее, — заметив мой недоуменный взгляд, Дашка вновь внимательно разглядывает дорогу, — нет, ну неужели ты думала, что баб Клава не рассказала всему свету о том, что Сергей нарезает круги у больницы, но почему-то к тебе не заходит. Не так сложно сложить дважды два.
«Газель» Васьки резво проносится мимо нас, обгоняя, а Дашка улыбается. Опачки, кажется, подруге пришелся по душе простой деревенский парень. Искала себе принца на белом коне, а нашла Ваську на синем тракторе. Ну, в данном случае, на «Газели».
— Мне не о чем жалеть, Даш, — я пожимаю плечами, осторожно поворачиваясь набок.
— Знаешь, мне кажется, ты правда его любила, — вздыхает Дашка, а я задумчиво смотрю вперед, — просто это как-то странно, что ли. До встречи с ним ты и слышать ничего не хотела об отношениях. Нет, все понятно, сколько вы там вместе провели? Год? Полгода? Я не знаю подробностей, но мне казалось, что это что-то настоящее.
— Думаю, так и было.
Дашка мельком смотрит на меня, но тут же возвращает взгляд на дорогу.
— Тогда в чем дело? Нет, хорошо, я понимаю все эти романтические метания. Он — вампир, ты — человек. Просто «Сумерки» какие-то, но…
— Ключевое слово «было», Даш. В том-то и дело, что я — человек. Мне свойственно разочаровываться, расстраиваться, забывать. Меня не тянет к нему больше, понимаешь? — Дашка закусывает губу и кивает. — У тебя тоже много чего было «настоящего». И? Мы не в сказке, а я, видимо, не из однолюбов, вот и все. И метания — вампир, не вампир, тут совсем не имеют значения.
— То есть будь он человеком, — хмурится Дашка, а я киваю.
— Да, Даш. Будь он человеком — я бы тоже попросила его уйти. Единственная причина — я его не люблю.
Дашка перебирает пальцами по рулю, а я разглядываю пейзаж за окном. Мой дом — самый красивый. Чувство тепла и наполненности не покидает на протяжении пути по узкой дороге среди леса. Я наконец-то испытываю это. Хочу куда-то вернуться.
— А он? — шепчет Дашка, а я моргаю, вспоминая, о чем она.
— Откуда мне знать наверняка? Я не могу залезть в его голову. Привязан ли он ко мне? Да. Для него самого лучше держаться подальше.
Я тоже в определенной степени зависима от него. Но этого вслух я не произношу. «Газель» Васьки вдруг начинает вилять, а Дашка резко бьет по тормозам. По инерции мое тело стремится вперед и от врезавшегося в тело ремня безопасности мозг простреливает болью. Твою же мать. Я моргаю часто, пытаясь восстановить картинку перед глазами, а Дашка съезжает на обочину, тяжело дыша.
— Мать, ты в порядке? — оборачивается ко мне подруга, а я хватаю ртом воздух и судорожно киваю.
Коже на боку становится тепло. Чертовы швы. Сжав зубы, я вытаскиваю водолазку из джинс, разглядывая, как белые бинты пропитываются кровью. Теперь придется возвращаться. А Дашка бьет ладонями по рулю, возмущенно глядя на припаркованную чуть впереди «Газель».