Зак стал раздумывать, что делать дальше. Ему было известно, что дома, который художник снимал на летний период, больше не существует. Авторы монографий о Чарльзе Обри писали, что пытались найти дом, но он сгорел еще в пятидесятых, и впоследствии от него не осталось даже фундамента. Участок земли в шестидесятые годы был приобретен советом графства, и теперь на его месте находилась большая петля дороги, проходящей к юго-востоку от деревни. Несколько минут Зак смотрел на белую морскую пену. Бурлящие волны, накатывали одна на другую и разбивались о каменистый берег. Они казались холодными и враждебными. Он различал их шум, особенный, более низкий, чем шум ветра вокруг. Этот шум и приглушенный серый свет внезапно показались ему символом одиночества, чем-то вроде эха той пустоты внутри его, которую они невыносимо усиливали. Зак ощущал, как само его существование становится призрачным, и борьба с этим чувством вгоняла его в глубокие раздумья.
Именно в Блэкноуле все началось. Разлад между бабушкой и дедушкой, стремительно растущая пропасть отчуждения между дедом и отцом, которая ранила последнего. Именно здесь Обри, казалось, наложил проклятие на семью Зака, и именно это место было порабощено памятью о художнике. И здесь потихоньку появлялись рисунки, предназначенные для продажи, как будто созданные Обри. Зак открыл дверцу машины. Он подумал, что снаружи будет холодно, и втянул голову в плечи, весь напрягшийся перед натиском стихии. Но ничего особенного не произошло. Ветер был теплый и влажный и теперь шумел у него в ушах радостно и восторженно. Мельчайшие капельки воды оседали на коже и, казалось, тормошили его, стараясь вывести из того транса, в котором он находился. Зак сделал глубокий вдох. Заперев машину, он подошел к краю утеса. Вниз вела узкая тропа, петляющая по желтовато-коричневой земле между камней. Без какой-либо определенной цели Зак стал спускаться, скользя на рыхлых осыпях, пока не достиг самого подножия обрыва. Затем он пробрался через камни к воде, присел на корточки на большом плоском валуне и погрузил пальцы в воду. Она оказалась жгуче-холодной. В детстве Зак не чувствовал температуру воды вообще, не ощущал, холодная она или теплая. Но сохранились старые фотографии, на которых он, тощий и в обвисших мокрых трусах, стоял, улыбаясь, рядом с ведром, полным креветками, а губы его были совсем синие.
Под водой тусклые камни оживали, приобретая различные оттенки серого и коричневого, черного и белого. Некоторые плавающие поблизости клочья пены отличались нездоровым желтым цветом, но сама вода была прозрачной как стекло. Зак вдруг подумал, что иногда вещи бывают слишком большими, даже если отступить назад для того, чтобы взглянуть на них всех сразу. Некоторые элементы пейзажа были огромными, и это подавляло и наводило страх. Требовалось подойти поближе, осмотреть каждую часть, составляющую целое, выбрать в первую очередь что-то некрупное. Начать с малого. А затем построить картину большей величины. Зак сунул пальцы обратно в воду и коснулся плоского камня с яркой белой полосой точно посередине. Он подумал, что хорошо бы его написать, и даже мысленно принялся смешивать краски для получения нужного цвета, чтобы передать холодную воду и безукоризненно чистый камень. Зак не был уверен, что все еще способен на подобное, но зато ему впервые за много-много месяцев захотелось попробовать. Успокоившись, Зак встал и вытер мокрые пальцы о джинсы. В животе у него урчало, так что он вернулся в машину и направился обратно в Блэкноул, проезжая через который ранее заметил весьма обнадеживающий паб.
«Фонарь контрабандиста» [13]располагался в покосившемся домике со стенами из портлендского камня [14]и под волнистой черепичной крышей. В конце лета растительность в висящих снаружи корзинах высохла, из них свисали плети побуревшей лобелии [15]. На вывеске был изображен металлический корпус с ручкой наверху и длинной конусообразной трубкой сбоку. Этот предмет скорее напоминал нелепую садовую лейку, чем что-либо еще. Паб находился в центре деревни, где дома сгрудились вокруг небольшой лужайки и перекрестка дорог, и являлся единственным признаком цивилизации, насколько Зак мог заметить. Блеклая вывеска с надписью «Ховис» [16]на стене одного дома говорила о давным-давно исчезнувшем магазине, а большой почтовый ящик на стене другого наводил на мысль о сгинувшем почтовом отделении. Внутри паб оказался прохладным и темным, со знакомым кислым запахом пива и человеческого пота, который не перебивался дымом сигарет. Пожилая пара, муж и жена, ели рыбу с картофелем фри. Они сидели за маленьким столиком, выбрав место рядом с камином, хоть он и не был разожжен. Поскольку стояло лето, даже зола в нем была выметена. Их гончая печально посмотрела на Зака, когда он пересек паб, чтобы подойти к стойке, где заказал полпинты пива и несколько сэндвичей с ветчиной. Бармен был дружелюбен и голосист. Он болтал много и слишком громко, так что при звуках его речи гончая вздрагивала.
13
Имеется в виду фонарь, которым подавали сигнал судну контрабандистов, он был открыт только с одной стороны, чтобы огонь не был виден с суши, а узконаправленность светового луча достигалась прикрепленной к фонарю сбоку металлической трубкой.
14