Все поплелись к кроватям. Прошло сорок пять секунд.
- Вы чё, олени, даже лечь за сорок пять секунд не можете?! Рота, подъём!!!
Ничего, мы сделаем из вас солдат! Рота, отбой!!!
На этот раз все действовали проворнее.
- Играем в три скрипа!
Все затихли и не шевелились.
- Раз скрип!
По казарме шёпотом пронеслось несколько матерных слов.
- Два скрип!
Все в ужасе зажмурились.
- Три скрип! Рота, подъём!!!
Сержанты
- Товарищ сержант, а почему у вас погоны рядового?
Бах! Товарищ сержант дал подробный ответ на поставленный вопрос. Ответ был дан в форме добротного удара в душу обнаглевшему' солдату. Душа у солдата если и есть (в чём я сильно сомневаюсь), то расположена она где-то в области грудной клетки. Туда-то в основном и направляются превентивные удары сержантского состава - в воспитательных целях, разумеется.
А между' тем погоны, в отличие от совести, у сержантов, действительно, чистые. Просто эти тринадцать человек находятся на сержантских должностях, а вот звания им дать как-то не удосужились. Однако чтобы управлять таким вот стадом в триста голов, авторитет надо поддерживать. А как проще всего завоевать авторитет? Разумеется, дать понять воспитуемому, что он, простите, говно на палочке - солдат, то есть, - а перед ним тем временем целый сержантище красуется - и только попробуй ему не подчиниться. И что же -срочники пыхтели, сопели, тихо ненавидели своих мучителей, строили планы жестокой мести на гражданке - и послушно выполняли все указания. Я было попытался поначалу' подбить массы на акт массового неподчинения с последующей забастовкой, но не нашёл понимания. Действительно, куда проще заявлять, что «попадись он мне на гражданке, вот тогда бы я его...», чем попробовать что-то сделать здесь и сейчас.
Однако стоит отметить, что сержанты всё же заслуживали уважения. Так, среди них был мастер спорта по плаванию и кандидаты в мастера по гиревому спорту, лёгкой атлетике и вольной борьбе. Некоторые с высшим образованием.
Чувство юмора у парней тоже было отличное. Армейское такое. Чего стоит, например, одна команда «Йогурты!». По этой команде строй дружно басом произносит: «М-м-м... Danone!». Звучит.
Или вот, например: стоит строй, и тут ему' с интервалом в одну секунду начинают подаваться команды:
- Равняйсь!
- Отставить!
- Равняйсь!
- Отставить!
- Налево равняйсь!
- Равняйсь!
- Отставить!
- Равняйсь!
- Смирно!
- Отставить!
- Налево равняйсь!
- Смирно!
- Отставить!
Слаженность строя неизменно нарушается на третьей секунде, после чего все вращают башкой в разные стороны. Восстанавливается слаженность только после подачи команды «Вспышка с фронта».
А один из сержантов как-то раз решил, что солдаты-кинологи будут ежедневно платить ему дань. На самом деле они ничего не платили, а он ничего всерьёз не требовал, но на правах прикола это работало. Поэтому' когда кинологи в очередной раз пришли в роту со стажировки, он их тормознул:
- Ну-ка, стоять! Как ты мне доложился?
- Товарищ сержант, кинологическая группа в количестве семи человек
со стажировки прибыла! - повторил старший.
- Вы знаете, что каждый из вас должен мне полтинник?
- Так точно, товарищ сержант! - заулыбался старший.
- Значит, как ты должен докладываться?
- Товарищ сержант, кинологическая группа в количестве трёхсот пятидесяти
рублей со стажировки прибыла.
- Во, правильно! Так всегда и докладывайся.
И с тех пор боевые единицы кинологов при докладе неизменно
переводились в денежные единицы.
Командармы
Офицерский состав тоже иногда спускался с Олимпа и являл себя миру.
Был, например, в учебке такой капитан Удобный. Известен он был двумя вещами: крутой фамилией и крутой тачкой. Фамилией он особенно не щеголял. А вот на машине своей любил продефилировать. Причём прямо сквозь строй. Выстроятся срочники на дорожке для построений - и тут вдруг Удобный сигналит. Изящно заруливает на дорожку’ - и въезжает в ряды Вооружённых Сил. Все уважительно расступаются (оно и понятно, задавит ведь), а кэп паркует своё авто прямиком возле здания казармы. Ещё бы, не переть же сюда пешком от самой стоянки, это ведь целых двадцать метров!
Близок к народу’ был и старший лейтенант Овечкин. Он быт любителем провести телесный осмотр личного состава. Дело в том, что солдаты дружно жаловались на мозоли нижних конечностей. И под этим предлогом отказывались выходить на зарядку. Всё бы ничего, вот только в один прекрасный день из двух взводов - то есть более чем из шестидесяти человек -на зарядку вышло... восемнадцать. И тогда доблестный командир взвода решил лично проверить, чем же болен его личный состав. После отбоя все в одних трусах выстроились в две шеренги. Старший лейтенант, нахмурив брови, двинулся вдоль рядов. На всех солдатах, за исключением самых дисциплинированных, красовались синие следы сержантского воспитания. Однако старлея это не особенно волновало. Мозоли - вот на что было нацелено его внимание. И что же - действительно, нашлись люди, нуждающиеся в медицинской помощи. Таких оказалось... аж три. Их фамилии внесли в книгу’ записи больных и приказали после завтрака, прихрамывая, маршировать в санчасть. Остальным было велено завтра принять активное участие в утренней физической зарядке. На следующее утро все хромые, кривые, косые и убогие вышли на зарядку’ и принялись наматывать крути по территории части. Жертв не было.