Анхиль удумал вычистить и отмыть город, облагородить два загаженных парка. Проблема незанятости была решена. За две недели по городу насажали цветов, новых деревьев, занялись покраской всех старых домов. Я сидела в его, так сказать, кабинете, склеивая из бумажных кусочков какие-то дурацкие шары счастья, и наблюдала тихонько, как он читает что-то или насвистывает. История помнит много хороших людей, которые в конце-концов ступили на кривую дорожку. Я ждала чего-то подобного. У бывшего предпринимателя, ушедшего на покой, должен был быть какой-то интерес к Маноре. Но пока что он только пристраивал крыло к городской больнице, прокладывал дорогу, очищал Манору.
Будет ли у лорда место в совете при Хранителе? То, что происходит в городе напоминает завязь какой-то тоталитарной системы. Нет, портреты Анхиля еще нигде не вешают, гимнов не пишут...но горожане даже потихонечку рады тому, что наша обветшалая Манора расцветает.
Новости о десятой смерти вырвали меня из дневного сна. Комендантский час перенесли на восемь. В город въехало несколько военных грузовых аэрокаров. Горожан стали таскать на прививки. Ну такова была официальная версия.
Я сидела на крылечке дома, думая о том, как этот светлохвостый, глазастый и иногда рассудительный человек сумел усыпить меня конфетами и флиртом.
Кто орудовал в Маноре? И почему при таком обилии военных люди продолжали становиться жертвами?
Видели уже не отпрыска бывшего главы администрации, но и каких-то давно захороненных людей.
Анхиль тешил меня разговорами о людях из пробирочек, собирал мне не шибко изящные букеты из городской оранжереи, а что касается всех прочих жителей- становился своим в доску. За глаза его называли обаятельным управленцем и рачительным хозяином. А в городе ходили чужаки. Открыто. Какие-то люди в черных костюмах или белых халатах одного фасона. Люди с нашивками на левом рукаве- птица в круге. Были ли у них с собой пробирочки, вроде тех, в которых делают искусственных людей? Да и что там, в этих так называемых выращенных людях?
Дождавшись восьми вечера, я ушла из дома. Темнело. Я шла по Маноре, плохо соображая, что именно хочу найти. Когда я видела что-то похожее на патруль, я пряталась под скамейками, укрывалась за урнами, за деревьями. Мне необходимо было узнать.
Во втором часу пополуночи я увидела ее. Женщину, что жила в соседнем доме, ту, что умерла три года назад. Ее похоронили в Маноре.
Зомби? Я протера глаза. Женщина встала под фонарь. В два часа ее бы давно замел патруль. Ошибки быть не могло. Ночью, вопреки комендантскому часу, по городу ходили люди.
Я вышла на улицу Ливней и прислонилась, чтобы отдышаться. Умей я бояться, я бы закричала от ужаса. К сожалению, страх у меня отсутствовал. Надо было идти домой, выпить сонного сбора и дождаться утра. Мне на несколько минут захотелось уехать из Маноры, смотаться, все равно куда, но я чувствовала, что Анхиль не будет рад такому решению. Я думала о том, что здесь творится какая-то чертовщина. Какие-то слухи об обрядах спятивших, или колдунов. Кому-то выкалывали глаза, кому-то вырезали язык...Со стороны показалось бы, что в Маноре действует отлаженная секта идолопоклонников. Но всему этому должно было быть рациональное объяснение. Если это и серийный маньяк, то по какому принципу он выбирает своих жертв? Возраст? Пол? Благополучие семьи? Место проживания? Нет. Нет и нет. Ровным счетом ничего общего.
Какого же черта я не смекнула проследить за той женщиной? Она всегда жила затворницей, ни с кем не общалась. Ее звали Энн. Раньше у нее был муж- они развелись- сын, уже взрослый, что приезжал хоронить ее и уехал куда-то далеко, и, говорят, много лет назад, племянница.
Вот племянница тоже умерла и захоронена на городском кладбище. Дед мельком упоминал о ней. Сказал, что я тогда только-только родилась, а маму, переходящую дорогу, покалечили. Денег в семье было мало, катастрофически, дед прихварывал. Девушка приносила молоко, сыр и масло.
Я выглянула из-за угла. Где искать теперь ту женщину?
Ровно в три, так получилось, меня сцапал патруль. К счастью, в участке был кто-то, кто часто видел меня с новым мэром. Так что в половину пятого утра меня доставили не домой, а прямиком к сонному и очень сердитому влиятельному другу. Я рассказала ему все, что видела ночью. В его ноуте, в его инфосети- не-городской, не просматриваемой из любого другого места- я нашла имя той нелюдимой соседки. Энн Реос.