роком сердца, плюс алкоголизм. Мать вполне обычна. Но их ребенок, как мы видим, не имеет кистей рук. Это врожденный дефект. Родители обратились в Центр изучения наследственных болезней, дабы им подобрали соответствующий протез. Однако в процессе разговора они согласились отдать малыша на изучение. А это,- и он даже улыбнулся от гордости.-жемчужина моей коллекции. Человекоящер. Заспиртованный человеческий плод, восьмимесячный недоносок. Извлечен врачами главной городской больницы из тела какой-то пришлой проститутки и наркоманки с многолетним стажем. Если вам плохо видно, то можете подойти поближе. Как видите, у него развились две пары глаз, вторая на лбу. Обеими он великолепно видел. Отросток этот сходен с хвостом. Восемь пар ребер и зачаточный мозг. На спине его что-то похожее на круглые чешуйки, количеством семьдесят пять штук и по составу напоминают человеческий ноготь. Реагировал на свет и боль. Прожил в спецрастворе неделю. Халатность обслуживающего персонала убила младенчика. Хотелось бы вам, чтоб ваш ребенок привел домой такого друга?- и Анмир усмехнулся собственной шутке.- Это, само собой, не все. Эти и другие человеческие образцы можно увидеть на открытом доступе в зоне сорок пять в лаборатории семнадцать. Конечно же, вы как люди имеющие огромный жизненный и научный опыт, согласитесь со мной, что появление в нашем мире таких вот печальных последствий совершенно недопустимо. В современном мире, когда наука семимильными шагами движется к открытию тайны головного мозга, когда о вреде синтетики ежевечерне говорят на обоих телеканалах и вакцины против фатальных болезней теперь распространяются в любой больнице, находятся еще те, кто не думает о будущих поколениях. Те, кто тратят свою жизнь, не задумываясь о последствиях, при этом еще имея бесстыдство прибавлять неприятностей другим. Советник Нарамин- высокий, совершенно седой и бородатый старец восьмидесяти лет- встал и кашляя(у него была неизлечимая болезнь горла и никотиновая зависимость), проговорил: -Советник Анмир, ваш блестящий доклад убедил нас. Ваше место отныне никто не будет оспаривать. Более того, вы будете правителем Маноры. На один год. И если результаты окажутся столь же прекрасны, как и ваша речь, вы сможете управлять краем наравне со всеми нами. Вы понимаете степень ответственности? Вы согласны с назначением? Анмир кивнул. Ни один мускул его лица не дрогнул. -Манора- идеальный город. Процент преступности здесь все уменьшается с каждым годом по сравнению с Энидадом и Версой. Мы желаем видеть вас и дальше среди нас. Приведите в жизнь ваш блестящий дорожный проект и не обманите наше доверие.- присоединился к председателю советник Эльдж, симпатизирующий конструктору. -Благодарю за доверие.- скромно склонив голову сказал Анмир. Выходя, он вытер ладонью лоб. Все получилось. Хотя он и сомневался в назначении, ему очень хотелось получить этот ответственный пост. Он был всего лишь ученым- амбициозным, дальновидным и прогрессивным. Все его заслуги регулярно вознаграждались, и власть его была ограничена лишь территорией Седьмого Края. Он мог сам выбирать опытный материал, мог даже выписывать его из других частей света и распоряжаться им по своему усмотрению, вплоть до уничтожения. С его мнением считались академики прочих краев. Его называли будущим науки и ангелом в черном. Ангелом он действительно был, но только для тех безобразных существ, коим суждено было оказаться в его лаборатории и быть признанными негодными для дальнейших тестов. Ангелом смерти. Умерщвлять полулюдей было ему нетрудно, и даже кое-где приятно. Особенно если это были неизличимые, спятившие или генные уроды вроде тех, что стояли на полочках в его кладовых. Преступников- серийных убийц, насильников и прочий сброд, что попадал в его царство стали и стекла- молодой ученый подвергал воздействию электрошока, тестовых вакцин и наркотиков и наблюдал за ними, описывая эксперименты с точностью до минуты, а когда продолжать опыты с ними было уже невозможно, разбирал на биологический материал, что отправлялся потом в наполненных льдом сине-серых контейнерах с маркировкой- буквой “А” в главный госпиталь Маноры. Кроме того он предпочитал самостоятельно проектировать и собирать до винтика механические органы. В лицо его знали немногие, в основном лишь его подчиненные, советники и друзья по переписке. На двадцать шестом году его приняли в члены совета Края, удостоив таким образом высшей награды, что может получить биолог и врач. Он был самым молодым среди этих вершителей человеческих судьб и несомненно самым одаренным. Вполне вероятно, что решающую роль в выборе нового мэра сыграли его цинизм и неподкупность. Рано или поздно кого-то назначили бы вместо помешавшегося Салливана. Так пусть же это будет он. Далеко не самый плохой стратег и совсем не гедонист. А о его безукоризненном плане перестройки четырех артерий- главных дорог Маноры- известно половине советников. Ему дали новую возможность проявить себя. Значит он нужен и ценим. Анмир потер руки. Волнение и радость не проходили. Как хорошо все-таки, что выбрали его. Он разберется с повстанцами и сделает наконец из Маноры совершенный город Земли. Эта новая должность наилучшим образом скажется на его доходах, что в современном мире имеет не последнее значение. А потом приступит к воплощению своей юношеской мечты. Он шел по длинному коридору. Что-то чапало позади. Анмир оглянулся, дивясь что же это такое может быть. Следом, шлепая резиновыми ступнями, шагал робот-секретарь. Всего лишь шесть тысяч микросхем, девяносто три диода, пять сапфировых лазеров, центнер хромосплава и семь тысяч проводов-нервов. Машина, преданная ему до последней лампочки. Одно из сотни его шуточных творений на досуге. Вечер заглянул в высокие, во все стены окна, и грустной чернотой повис на непробиваемых стеклах. Анмир вздохнул. Вот сейчас он выйдет в дождь и все произойдет как обычно. Возвращение домой, что займет двадцать минут. Мимо всей этой странной неостанавливающейся шумной жизни, мимо горящей вечерними огнями величественной Маноры, мимо простоты и понятности пятнадцати с чем-то тысяч смертных душ. Седьмая трасса, пятый поворот, четвертый километр, после которого начнется первый пропускной пункт- члены совета хорошо охраняются, а уж светило кибертроники и биологии особенно. Въезд за въездом, шлагбаум за шлагбаумом- это парадный вход. О существовании черного никто не знает. И перед ним предстанет пустой огромный дом. Никто не встретит его, разве что робот-эконом поторопится закончить уборку и в последний момент поскользнется на какой-нибудь ерундовине. Старичок стал совершенно рассеянным. Научился каким-то образом читать. У него даже появилось свое мнение. От нечего делать он вяжет крючком, вскрывает письма и проверяет счета хозяина. И еще зачастил к нему с какими-то глупостями, жалуясь что после каждого подсчета столового серебра становится все меньше и меньше, а никому не нужные скатерти проели голодные мыши. И он, любимый и безответственный хозяин, должен обратить внимание, что в кладовой сигнализации нет, а значит скоро не останется ни одной даже самой поганенькой чайной ложечки. И когда обруганный Анмиром робот-эконом тяжко проскрипит, изображая вздох, то непременно заденет дверь тяжелым ящиком со столовыми приборами, который он, как уже повелось, унесет в свою каморку, сторожить от несуществующих воров. И повсюду будет темно, и только алые вечерние огни пьянящей как власть Маноры засияют перед его зимними глазами. Ему опять покажется, что не хватает воздуха. Ветер завоет в неплотно прикрытых ставнях. Он откроет окно, оборачиваясь на скрип половиц под собственными же ногами. Вечерняя горечь и одинокая темнота подкрадутся сзади и обнимут, перетащив в душную бессонную ночь Маноры, залезут в бьющееся сердце и вывернут негасимой болью. Он будет лежать в густой темноте, периодически глотая бесполезные таблетки от мигрени, потея под тонким одеялом и ворочаясь с боку на бок, а с восходом солнца примет ледяную ванну, смажет масляным раствором руку и под мерный стук оживающих датчиков криокамер войдет в лаборатории, полуподземные бункера, смежные с нелюбимым домом, где в легкой прохладе забудет о себе. И так он будет жить последующие несколько дней, пока приказ о подтверждении с его именем, красиво выписанным старым каллиграфическим шрифтом, спущенный сверху и одобренный Хранителем, не опустится в почтовый ящик главы совета четырнадцати. Но и там, проходя через какие-то непостижимые процедуры и бюрократические проволочки, он задержится до начала зимы. А зимою Анмир и получит этот самый дорогой подарок на день рождения. Но на год всего лишь. Он вздохнул, крутя белую как мел прядь. Год это ведь по сути триста шестьдесят пять дней. Это очень много дней. И кто знает, вдруг с некоторыми из его коллег что-нибудь случится? Ничего страшного, так, обыкновенный сердечный приступ. Сердечный приступ это прозрачно-желтая как искусственный янтарь жидкость в стеклянном шприце, что хранится в восьмой лаборатории, в холодильной камере номер два, на третьей полке, за коробками с запасными ушами, замороженными в кубиках чистейшего сухого льда и обещанными первой городской больнице. Анмир любил точность и порядок во всем и прекрасно помнил, где у него что лежит. Так же он любил когда его счита