сь на половик в прихожей. Зимний, ясный, белый день стал мрачными горькими сумерками. “Я не могу поверить, что это он. Точнее я могу поверить, но не могу понять, что же это все было. Правильно люди говорят- чужая душа потемки. Я знала о нем ровно столько, сколько он сам говорил. Не выпытывала ничего. Он говорил что биолог и врач, и это была правда. Он не обманул меня нисколько, только утаил часть всей правды. Самую важную и огромную ее часть. А я, наивная, высказывала ему все, что думала о правительстве. Потому-то он и молчал, потому то он и не говорил. Я сама виновата. Сама. Он не признавался мне ни в каких чувствах, не обещал ничего, мы просто встречались, мы проводили время вместе. Нет, не просто. Я жила день за днем, ожидая его и раз за разом все сильнее привязываясь к нему. Я мчалась на эти свидания, не желая думать что возможно всего лишь ему игрушка. Я жила от встречи до встречи и смеялась от счастья, лишь увидев издалека очертания черного аэрокара. Постоянно я чувствовала эту проклятую недосказанность, но не делала ничего чтобы хоть немного прояснить картину. Но боялась что все это сон и я внезапно проснусь. Нет ничего хуже пробуждения. А такое пробуждение подобно смерти. В конце концов, все могло оказаться хуже- он мог быть женат, иметь детей, а со мной так, просто развлекаться. Это лучшее что могло произойти. Если не принимать во внимание, что он теперь мэр Маноры. Какая насмешка судьбы- отдать свое сердце тому, кто является символом этого страшного времени. Нет, это даже не символ- это типичнейший представитель этих новых наново скроенных и сталью прошитых людей, этого упорядоченного беспорядочья алчности, высокоумия и узкоумия, это самая макушка Маноры, Эльм Анмир, советник и биоконструктор. Он- и есть эта идея всеобщего блага, а я это просто я, маленькая нелепая влюбляшка, не представлявшая себе всех кошмаров подобной связи. Я жалка верно на его высокий взгляд, поэтому со мной не считались. Меня гуляли, развлекали умными беседами и сказочными садами, и, верно, человеком не считали. Кто знает, о чем думает другой человек? Он сам мне так сказал. Он мало обещал. Он даже прощаясь, махал ручкой и исчезал, не обещая появиться снова. А я, наивная, ждала его как праздника. Вот теперь вспоминай, вздыхай и береги эти воспоминания как обгорелые спички. А Рене даже ахнула, верно от зависти. Видно все сразу поняла. Небось, сейчас сидит и завидует мне. Но почему, боженька дорогой, почему же он оказался таким? Почему именно он- мэр Маноры? Почему он тот, кто он есть? Почему он не живет в доме по соседству?” В шестом часу раздался звонок в дверь. Три раза. У тетки были ключи. -Подруга пришла?- усмехнулась Анни. Конечно же, Рене прискакала. Дурища страшная, но не злая совсем. Скорей всего она сложила два плюс два и пришла поддержать ее, подставить плечо для слез. Вздохнула, потерла глаза и открыла. Эльм стоял у ее двери как на посту, но молчаливый, и какой-то совсем незнакомый: глаза в пол, с лица бледен, растрепанный, плечи опущены и обе руки в перчатках. Точно пришел сдаваться с повинной. -Ты!- палец Анни уперся ему в грудь.-Чудовище без совести, без сердца, исчезни из моей жизни навсегда. -Анни, я давно хотел рассказать тебе. Но знал, как ты отреагируешь. -И уж конечно ты не ведал, что я не выйду со всеми на площадь? Я бы увидела тебя по телеящику на следующий день! -Я подумал, что еще один день у меня есть. Ты говорила, что не любишь правителя Маноры.- объяснил он. -А теперь еще и ненавижу. -Я чувствовал, что все так обернется. Анни, послушай. Я прятал от тебя правду- ведь ты не стала бы разговаривать со мной. -Рано или поздно, правда бы вылезла наружу. Какая ирония- миловаться с хозяином города и не подозревать об этом!- с яростной обидой сказала она. -Тогда я был просто Эльмом. И сейчас это я. Что же изменилось? Прости меня за то, что не смог открыть всю правду сразу же.- сказал он, но в голосе его не было ничего. -Прощаю. И прощай. До не свидания, ваше господство, железный человек!- задыхаясь от слез проговорила она и закрыла дверь. “Эльм, Эльм, ты меня едва не убил.” *** Анни сидела на краешке фонтана. Мягкий снег присыпал ее, девушка встряхивалась, плакала, вытирала слезы. Дул бессовестный ветер. Бородатый тритон все так же равнодушно улыбался ей бронзовым лицом. Был самый обычный день января. Уже стемнело. Но домой идти не хотелось. Школу Анни прогуливала в городском саду или на кладбище. Не хотелось говорить ни с кем. Кроме него. И вспоминала, мучая тем самым себя, все вспоминала как попрощалась с ним. Конечно они расстались навсегда. Он-страшно и представить- тот, в кого б она по доброй воле не влюбилась. Или влюбилась бы- ведь любовь контролировать нельзя. Ведь влюбилась-таки. Анни припоминала каждую черточку милого лица, каждую шутку и слезы неудержимо текли из глаз. Наплакавшись, она собралась было идти прочь- время ужина. Есть совершенно не хотелось. Тетя была дома. “Лучше тут остаться, до половины десятого. А то еще начнет лезть в душу.”Здесь было тихо и тепло- от холода. Словно она уже не чувствовала ничего. “Я, верно, умерла. И фонарики горят, освещая мне путь.” Кто-то положил руку ей на макушку. -Пойдем со мной.-сказал знакомый голос и стало тепло и спокойно. -Это очень больно, знаешь Эльм?- тихо сказала она. -Знаю. Тогда пойдем со мной. Он взял ее под руку- крепко, так точно она опять вздумает убежать. Но Анни совсем не хотелось вырываться. Было радостно- оттого что он все же пришел. И страшно, потому что это оказалось не сном. -Что мне делать, Эльм?- спросила она, когда Манора осталась позади и показался памятник Хрустальному столетию. Неизвестный герой, поднявший крошечную планету к Солнцу. Анни моргнула. Памятник никогда не нравился ей и вот сейчас, увидев его, она испугалась еще сильней чем в тот день, когда видела его впервые. “Человек схватил мир и устроил в нем свой рациональный Ад.”-подумала она, касаясь незаметно рукой мягкого бока Анмира. Памятник из-за окружавших его огней казался золотым и медовым. Аэрокар то опускался, то плыл в полуметре от шоссе. Темноту рассеивали серо-голубые фонари. Проплывая мимо них, свет казался сплошной тройной линией. Снег падал, холодный и мягкий, таял коснувшись черной ленты дороги. Было радостно что он услышал ее мысленный зов. -Перестать беспокоиться и начать жить.-невозмутимо ответил Эльм. -Это так невыразимо больно. -Не надо, Анни. Не стоит мучать себя понапрасну. Видишь, я с тобой.- и он крепко сжал ее руку правой, живой и теплой рукой. Ему казалось, что причина ее грусти в страхе потерять его- ведь он оказался так далеко. Первый пропускной пункт они пролетели без остановки. Очевидно аэрокар мэра солдаты и роботы прекрасно знали. Облитые снегом, тонкие ели стояли вдоль дороги. Солнце белой рваной дырой еле заметно висело на небосводе. Кто-то смел снежную крупу с шоссе и на черном, покрытом закрепителем асфальте горела зеленым фосфором разметка дороги. Столбы здесь встречались реже- почти через километр. Белые, с темными полосами, высотою в полтора человека и с привычными восьмерками огней, они освещали в темноте путь редким аэрокарам. Дорога была безлюдна и чиста. Эта часть пятой загородной дороги считалась закрытой и не была нанесена ни на одну карту. О ее существовании знал лишь хозяин земли да его гости. Через девять километров к востоку от Маноры, после съезда и через поле, Анни увидела темный каменный особняк с четырьмя острыми башенками и покрытой черной жестью крышей. Дом выглядел притягательно и жутко- в окнах не горел свет, сад был запущен. -Рухлядь кого-то из Орфиниев.-объяснил Эльм.-Хотел купить и снести, а те ни в какую. Что-то вроде родового имения. Нищая и гордая аристократия. Ей хотелось прижаться к нему и заснуть, или проснуться, потому как все это должно было быть страшным сном. Не могла так быть, ну не могло- ее Эльм и мэр Маноры. Когда он поворачивался к ней и ободряюще, ласково смотрел так, сердце билось словно мечтая вмяться в ребра, или как птица бьющаяся прочь из клетки. -Это плохо.- еле слышно прошептала Анни. -Почему? Ты жалеешь о том, что между нами есть?- удивился он. -Было. -И будет. Я знаю, что точит тебя. Просто прими все и успокойся. -Я боюсь тебя.- ответила она. -Незачем. Я же не чудовище какое-нибудь. Ты мне очень нравишься, поэтому я с тобой. Второй, третий пропускной пункт. Серебряные и голубые огни, какие-то лабиринты бетонных стен, сверху покрытых витками колючей проволоки. Аэрокар шел теперь по земле, и так медленно, что она успевала прочитать таблички:”Вы въезжаете на частную землю” и “Ограда под напряжением”. -Зачем я здесь?- спросила она. -Ты должна быть здесь. Я сделаю тебя счастливой. -Правда? -Конечно. Как можно в этом сомневаться? После всего, что между нами было я не представляю своего будущего без тебя. Наконец они остановились. Было темно. Эльм опустил стекло, высунул голову и гневно прокричал что-то неразборчивое. Слова были незнакомыми, но по тону было все ясно. Зажегся лиловый свет, резанул по глазам и пару секунд спустя Анни увидела шлагбаум. А затем какой-то офицер в форме отдал им честь. Эльм раздраженно щелкал пальцами по щитку управления аэрокаром пока они продвигались дальше. Но и здесь его ждал сюрприз- аэрокар остановился резко, столкнувшись с чем-то. Света во дворе было мало- половина фонарей не работала. Эльм вышел, осматривая то, что помешало им продвинуться дальше. Рассмотрев, он сморщился так, точно это был по меньшей мере мусорный бач