— Ни за что… обаяшка… тебя в обиду не…
Я кинулась к парню, и увидела, что тот ранен. Серьезно. Кальянная трубка торчала сбоку в ребрах, слева, лезвие на всю глубину оказалось в теле…
— Вилли, не шевелись. Лежи!
Нос и губы разбиты, резаная рана вдоль двух ключиц. Главное, чтобы клинок сердца не задел! Вилли хрипнул и послушно кивнул головой. Я полезла в сумку, сдергивая клапан, — добраться до телефона или сигаретницы… и ощутила колодец… предсмертие шагнуло в комнату, сужая вокруг пустоту и тьму, которая вот-вот сомкнется над еще живым, забрав его за предел, а в меня возив боль. Никогда его не ощущала, но теперь и слова Златы вспыхнули в памяти — новое некромантское проявилось удушающе плотно!
— Нет…
Он опять хрипнул. Сморгнул. Попытался вдохнуть глубже, но не смог. Я бросила копаться в сумке, обхватила его голову и поцеловала в соленые от крови губы.
— Сейчас… я смогу…
Оторвалась на секунду, сосредотачиваясь и пытаясь отрешиться от накатывающего отчаянья. Злата может, и у меня получится! Черная тьма колодцем и холодом сужалась неотвратимо. Обдала кожу ознобом, на глаза легла пелена. Я опять склонилась над Вилли, впилась в него с полыхающим чувством надежды — чудо случится! Он не может умереть! Нет сейчас в мире силы выше, чем мое желание спасти друга!
— Нет!
Губы похолодели и посинели. Кровь разводами размазалась вокруг рта, а глаза уже неосмысленно смотрели вверх. Удара еще не случилось, но смерть обняла и поглощала, став не колодцем, а узкой трубой, которая и есть — тонкое лезвие, все-таки задевшее сердце.
Порыв воздуха вышиб запах крови. Хлопок, тень, тяжелый шаг, и какая-то сила рванула меня за ворот вверх и в сторону. Я не могла сопротивляться… не могла в этот миг бороться с новым противником…
— Бездарь, а не девчонка!
Парис отшвырнул меня, припав на колени и быстро уложил ладони на лоб и шею Вилли. Поцеловал, прижавшись и не брезгуя, словно собираясь забрать у любовника его последнее дыхание.
И Смерть не пришла. Черные невидимые стены растаяли, как туман, а глаза мне уже застилали слезы. Я тряслась от рыдания и готова была взывать от внезапного счастья!
— Великий Морс…
Парис встал на ноги и силой пнул тело Вилли, распылившееся в тот же миг:
— Мерзкий, гадкий, паршивый мужеложец! Даже пальцем бы до тебя не прикоснулся, урод! А ты?! Некромантка называется. Позор, а не дочь!
Я не встала. Доползла и обняла Париса прямо за ноги, вцепившись в брючины и прижавшись щекой.
— Спасибо… спасибо. Спасибо!
— Отстань, дура… Вставай уже. — Он силой поднял меня, почти придушив горловиной водолазки. — Ты не собака, чтобы так пресмыкаться. Хватит! И успокойся.
Я поднялась, но с волнением справиться труднее — увидела призрачные руки и лысую голову Вилли, который спал, как ребенок, на спине Великого Морса с безмятежным выражением лица. Залип прозрачным голым телом с чуть согнутыми ногами.
— Проклятье… больше суток таскать на себе извращенца. Ненавижу всех вас!
Я вздрогнула от звука и метнулась к двери, выглянув через глазок. К началу дорожки, к калитке подъехал серый автомобиль.
— Это секта… надо бежать.
Вышли двое, схожих фигурами и безликостью.
— Двери закрыты — из кухни и сада, я пробовал пройти не через парадный. Окна глухие, только разбивать.
Я подскочила к опавшей одежде Вилли, залезла в карманы брюк и сумку, но ключи были только от студии Фортена и входная ключ-карта Вариты.
У одного из трупов зазвонил телефон.
— Первый в обход пошел, у них-то ключи есть… Поняли, что тепленьких и связанных почему-то никто не выводит. — Парис обернулся от двери на меня, потом снова приник к глазку. — В машине водитель и четвертый пассажир. Многовато на нас с тобой.
— Никто не видел, как ты зашел. Драться нельзя, нужно спрятаться. Если ты попадешь секте в руки, вообще конец всему! И надо сохранить Вилли! Я останусь, дождусь, чтобы увидели, и сбегу, уведу за собой погоню.
— Ты, беременная маленькая девочка, соображаешь, что говоришь?
Я рявкнула:
— Наверх! Не убежала первый раз, потому что не могла бросить друга. А сейчас мы на шаг впереди. Спрячься! Они не останутся в доме, они ломанутся за мной. А ты должен уберечь себя и свою драгоценную ношу!
— Не боишься, что поймают, и тогда хана твоей драгоценной ноше?
— Ты не знаешь, как я бегаю! — Стала толкать его к проему, к лестнице на второй этаж. — Хватит препираться, папаша! Даже без Вилли, ты важнее меня, и я ни за что не позволю тварям взять тебя в плен и жрать живым. Ты некромант, а не сверх человек…
Парис успел уйти. Те двое, что появились от входной двери и из левого проема, застали меня посреди холла, склоненной над трупами, с двумя стилетами в руках.
— Какого… сука!
— Еще какая! — Я медленно выпрямилась и оскалилась на того, что появился изнутри дома. Красивая должна получиться улыбка, я в крови от поцелуя пол-лица перемазала. — Минус два, твари…
Теперь главным было одно — заставить сектанта уйти от двери. Швырнула в него лезвие, не слишком и целясь, швырнула во второго. Попятилась и заскочила на мягкий диван, уперевшись лопатками в рамки с фотографиями. Оба пошли на меня. Как же хорошо, когда за спиной не тот, кого нужно любой ценой защитить… проклятый дом, проклятый холл, и проклятые статуэтки покровителей ювелиров, ставшие орудиями убийства не один раз. Конечно, я выскочила! Мирного решения ни один не предлагал, тут уже убитые, так что меня собирались переломать и мешком довезти, такая их накрыла ярость! Коварные эмоции против моей трезвой и счастливой головы!
Все будет по-моему! Все!
Увернулась! Вылетев из дома, нарочно побежала на машину, в последний момент сунувшись не в калитку, а махнув через ограду высотой всего в половину роста. И полетела к выходу из района. Убедилась, что позади зарычал мотор, что оба сектанта бегут следом, и раз обернулась только проверить — не достал ли кто огнестрел. Ритуал ритуалом, но эта компания могла быть и просто наемниками, а не адептами, и у них может не быть традиции только холодного оружия. Нет, руки голые, никаких пистолетов! Машина уже развернулась и набирала скорость — от авто по прямой никому не дано сбежать, но я не спешила кидаться на решетки соседних участков, звать на помощь или пытаться скрыться в чужом доме. Выманить их — из района, подальше! Три минуты форы для Париса! А потом можно включиться по-настоящему.
Чтобы не сбили, бежала по газону вдоль тополиных высадок за тротуаром, иногда громко, в голос, дышала — твари близко, бежали тоже очень быстро, они должны услышать и обмануться, что я скоро выдохнусь. Слабаки! Им до Нольда как до луны, даже когда тот в полсилы гнал, а я от него еще как отрывалась!
Кто-то из прохожих попался — видела, как шарахнулись на той стороне, как шуганулся кто-то, кто выходил из ворот своего дома. Малолюдный понедельник, пустынный оазис семейных богатств…
Вовремя Вилли мне сумку закрепил. Она хоть тянула маленьким весом, и выпуклая была, совсем не мешала. Если приходилось лавировать между высокими кустами, я всегда разворачивалась «скользкой» стороной, чтобы не цепляться. А как выскочила на прямую до шлагбаума главного въезда, так и припустила без оглядки. Машина задержится на время, люди нет, но дальше намного просторнее и почти без заборов. Хозпостройки, магазины, разветвления переулков и аллей. Все равно голо и открыто, но путей — десяток! А у сектантов нет регенерата, нет моей выносливости — одна тупая и мертвая сила, которая привыкла брать беззащитных!
— В этой схватке мы победили, Яна!
Ни капли страха! Я чувствовала себя, как ветер, легкой и мощной, и удивительно переполнялась счастьем, не смотря на погоню. Во мне жизнь, которую я никому не отдам, как и свою! Вилли спасен! Он, такой «неженка» каким Парис обозвал, по-мужски дрался и убил двоих! Сам Великий в гордыне Морс не побрезговал поцелуем ради его жизни!
Нольд бы гордился мной, прекрасной ученицей, за усвоенные уроки. И покойный отец тоже. И мой Толль, который хотел бы, что бы жила счастливо и не так глупо, как раньше!