Кобыла, движимая адреналиновым ураганом, пронеслась ещё добрых километра три, прежде чем замедлила ход и начала хромать, припадая на правую заднюю ногу, пока в конце концов не остановилась.
– Вот блядство, – тронул я лошадиное бедро возле обильно кровоточащей рваной раны, отчего разгорячённые мышцы прихватило судорогой. – Отскакалась, родная.
Красавчик, почуяв кровь, возбудился сильнее обычного и бодро вышагивал взад-вперёд, не сводя глаз со своей возлюбленной, будто и не нёсся только что во весь опор.
– Дождался, сволочь бессердечная? У тебя две минуты.
Я, не желая созерцать акт противоестественного соития, снял багаж с обречённой животины, отошёл за ближайший курганчик и достал из сидора «Ф-1» с запалом.
– Да, тебя, сука чугунная, рядышком не бросишь.
Впрочем, дальше предстояло идти пешком, и поиск укрытия особых проблем не сулил, а потому «эфка» отправилась на левую лямку разгрузки. К ремню я прикрепил два подсумка по двадцать четыре патрона двенадцатого калибра с картечью и «четырьмя нулями» и повесил на шею дробовик. «Ремингтон 870». Отличная штука для душевного разговора накоротке. А ВСС, ввиду слабой вероятности предстоящего снайпинга, перекочевал за спину.
Красавчик тем временем закончил отправление базовых нужд и, весьма довольный, чавкал, пережёвывая вырванный из лошадиного бедра кусок. Кобыла лежала там, где я её оставил, обильно покрытая кровью. Холка была вся покусана, из разорванной артерии натекла большая красная лужа.
– Пойди сюда.
Красавчик послушно подошёл и принял на спину седельные сумки.
– Не туго? – затянул я ремни. – Хорошо. Можешь ещё пожрать. После тебя к этому всё равно никто не притронется.
Ненасытный урод с треском лопающихся жил выдрал из лошади здоровенный шмат и побежал за мной, жуя на ходу.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом, не оставив и следа. Чуть прояснившееся небо снова затянулось облаками. Жёлтый диск луны едва проглядывал сквозь пелену. При обычных обстоятельствах я был бы рад такому раскладу. Ночь всегда играла на моей стороне. А безлунная – тем паче. Но не в этот раз. Наверное, впервые я ощутил себя неуютно в темноте.
Ветер, нагнавший облака, стих. Кроме шума реки, ничто не тревожило покой мёртвого города. Запахи и малейшие звуки слышались так ясно, что я различал стук сердца идущего метрах в пяти Красавчика, чуял его тяжёлый звериный аромат и больше всего на свете желал, чтобы небо разразилось дождём.
Камская ГЭС уже показалась над поредевшими остовами зданий. Железобетонная махина лежала поперёк реки, словно опрокинутый небоскрёб. Ближе к противоположному берегу плотина была сильно повреждена – два из пяти громадных быков раскрошило вместе с третью тянущегося на всю длину плотины здания ГЭС и проложенным по левой стороне автомобильным мостом. Но, судя по карте, справа имелись железнодорожные пути. И я на них здорово рассчитывал, поскольку лазать по неприспособленным для этого развалинам над бурлящей рекой очень не хотелось.
Промахнувшаяся некогда ракета оставила после себя большую пойму, расширив русло перед плотиной в два с лишним раза. Так что пришлось делать крюк по краю нового берега.
Чувствуешь себя дьявольски дискомфортно, когда с одной стороны река, грохочущая протискивающимся через шлюзы льдом, а с другой – чёрные руины, полные неведомых ночных тварей, питающих к гостям отнюдь не радушие. Поэтому шёл я быстро. Так быстро, что не заметил…
Первым на атаковавшую меня тварину среагировал Красавчик. Он резко обернулся, и только благодаря этому я успел нырнуть в сторону, пропустив несущуюся с куском арматуры в лапе мразь. Она пролетела вперёд и грохнулась плашмя наземь, получив заряд картечи аккурат промеж лопаток. Вторая белёсая дрянь огребла прикладом в рыло и тут же поймала тридцать два грамма свинца, отчего над данным природой ртом образовался ещё один, в качестве компенсации за потерянные нос и затылок.
Чёрт! Люблю дробовик! Даром что шумный и громоздкий, он куда ближе к ножу, чем пистолет или винтовка. А уж если примастырить к нему штык!.. Почти честное оружие. С его восемнадцатидюймовым стволом не шмальнёшь за полкилометра сквозь кирпичную стену, когда цель мирно дрочит на личную безопасность. Не привинтишь глушитель, превращающий убийство в рутинную последовательность навёл-нажал-ушёл. Двадцать метров, прямая видимость, адский грохот. Но что может сравниться с эффектом от снопа картечи, сносящего половину головы, выворачивающего наружу фаршированные осколками рёбер лёгкие, отрывающего конечности? Я не раз видел, как накачанные наркотой или просто взвинченные до предела человечьи особи летели в атаку, ловя пулю за пулей, а замечали это только к концу боя. Но я никогда не видел, чтобы кто-то оставил без внимания точный выстрел из дробовика. С близкого расстояния даже мелкая дробь способна накрутить такого фарша, что не залатаешь. Кучная осыпь в любую часть тела влечёт, если не мгновенный карачун, то чуть более медленный, от потери крови.