И вот теперь матёрая зверюга, которая, будучи щенком, не позволила мне столь близко приобщиться к природе, даёт задний ход, едва не скуля от страха.
- Да что с тобой?
Ответом мне стал кошмарный, вгоняющий в оцепенение рёв. Он был настолько громким, что казалось, источник его находится не дальше десятка метров, даже при моём слухе. И я знал, что это за источник. Медведь. Но - чёрт меня дери! - какого же размера должен быть зверь, чтобы производить на свет божий такие звуки?!
- Дьявол! Хочу на это посмотреть. Держись за мной, ссыкло.
Я, в сопровождении боязливо семенящего позади Красавчика, приблизился к частоколу со стороны слепой зоны моего предыдущего наблюдательного пункта и, найдя прореху, прильнул к ней глазом. Но и отсюда главная сцена оказалась невидна. Хотя местная примадонна стала гораздо ближе. Тяжёлая звериная вонь шибала так, что чувствовалась даже не носом, а языком. Красавчик от такой близости совсем приуныл и, уже не смущаясь собственной слабости, трясся всем сжавшимся в комок существом. Казалось, он стал в два раза меньше, открыв в себе доселе неизведанный талант перевоплощения. Ещё немного усилий, и шестидесятикилограммовая тварь вполне сошла бы за напуганного барсука, готового броситься наутёк в любую секунду. Наверняка, он так бы и сделал, если б не наша недавняя воспитательная беседа.
Не имея возможности насладиться созерцанием звезды здешних подмостков, я стал слушать.
- А ну заткнись! - выхватил потрясённый очередным рёвом слух и тревожного гомона обитателей местного зверинца. - Назад, скотина!
- Легче! Шкуру попортишь.
- Насрать. Пушной зверёк, бля. Заткнись, сказал! Эй! Какого хуя?!
- Дай сюда. Дуров не заплатит сполна, если зверь будет выглядеть больным.
Судя по интонациям, дрессировщик-самоучка только что получил пиздюлей и лишился дрына, которым самозабвенно тыкал несчастное животное.
- У меня башка скоро лопнет от его рёва!
- Он голодный.
- Да он всегда голодный! Уже полкоровы сожрал!
- Так дай ещё.
- А сколько Дуров обещал забашлять? Эта тварь нас по миру пустит с таким аппетитом!
- Не твоего ума дело! - сорвался на крик защитник животных. - Накорми! И не смей больше мне перечить, щенок! - раздался звук смачной затрещины. - Ты меня понял?!
- Да пап.
- То-то же.
- Э-э... А с этим что решил? Оставь, а? Мы бы с Ганькой на нём Бурана натаскали.
- От вашего Бурана окромя говна по углам никакого толку.
- Так будет толк! Обязательно будет!
- Я и так у вас на поводу пошёл, его не сбагрив. Теперь ещё и добро переводить? Нет уж. Дурову люди для боёв нужны. А этот, по снаряге видать, калач тёртый. Продам, авось по пути не сдохнет.
- Ну пап!
- Я всё сказал. И займись уже делом, наконец! Игнат! Игнат!!! Где тебя черти носят?!
- Тут я.
- Баржа вот-вот будет! Почему клетки не на причале?!
- Так ведь это... близнецы только вернулись. Мне что ж, с бабами клетки-то тягать?
- Вернулись - пусть впрягаются!
- Дай пожрать хоть! - донеслось из ближней избы. - Замордовал, бля, хуже старика!
- Не поминай при мне эту гниду! Бардак, кругом бардак и дегенераты...
Это точно. Надо же, насколько близки могут быть мысли двух совершенно разных людей. Признаться, я проникся симпатией к главе здешнего семейства. Или как тут у них называется? На секунду я даже задумался о возможности договориться, выкупить "таинственного" пленника. Однако, учитывая, что нуждающийся в медицинской помощи, да и просто в элементарном человеческом сочувствии, бедняжка Ткач вместо этого поимел перспективу стать мясом для неведомой зверушки местной детворы, либо тем же мясом, но для зверушек некоего Дурова, зародившаяся в моей голове мысль о цивилизованном диалоге, дольше секунды не прожила, замещённая новой.
- Ну, дружище, - повернулся я к глядящему из-под еловых лап Красавчику, - догадываешься, о чём я размышляю?
Мой четвероногий напарник жалобно пискнул и полностью скрылся за хвоей.
- О да-а. Ты угадал.
Я прокрался к воротам со стороны пристани, те оказались не заперты. Люблю простых деревенских тружеников - открытые, гостеприимные, ни мнительности, ни паранойи. Люди от сохи, душа нараспашку. Жаль, что их осталось совсем мало. А скоро станет ещё меньше...
Ряды клеток вдоль частокола были заполнены от силы на треть, но экспонатам, в них содержащимся, позавидовал бы зверинец любого уважающего себя города. Чего стоила одна только сука, кило под восемьдесят, похожая на миниатюрного быка с пастью от уха до уха - Красавчик бы оценил, будь он посмелее, - не говоря уже о недавно доставленной гуманоидной твари, покрытой словно выдубленной шкурой, хранящей на себе множество отметин от клыков, пуль и даже, как мне показалось, частично обросший плотью обломок клинка в высоком загривке. Прочие обитатели живого уголка тоже не отличались миловидностью и пристрастием к растительной пище, на что указывало обилие обглоданных костей в клетках. Держать таких в доме я бы не посоветовал. А вот на арене им самое место.
О, арены! Я их обожаю! Дикие утехи дикой толпы? Жестокость ради жестокости? Да. Для чопорных обывателей Мурома, Коврова, Сергача и тому подобных "прибежищ человечности". Для того же, кто не кривит рожу, дабы прослыть гуманистом, арена - сама жизнь в миниатюре, её эссенция. Тот путь, что обычно занимает годы, здесь проходится за минуту, а то и быстрее. Придя без гроша на арену, будучи везунчиком, можно уйти богачом. Ну а неудачник рискует пойти зверью на корм. Лотерея? Ни в коем случае. Удача - лишь один из необходимых ингредиентов в рецепте счастья. Без должной ловкости, силы и смекалки удачей станет не победа, а быстрая безболезненная смерть. Зверь против человека. Неукротимая мощь против хитрости. Клыки и когти против кинжала в твёрдой руке. Вот, что заводит толпу! Заставляет последнего скупердяя с готовностью отдавать золото в обмен на букмекерские купоны. Ставки, ставки, ставки! И здесь уже не важно, мутант ты или лац, "венец творения" или "грязное животное". Толпа любит победителей. А проигравших... Да кому нахуй нужны эти драные куски мяса.