- Без проблем. Красавчик, дружище, будь добр, сдрисни под телегу. Дама смущается твоей близости.
Но гордое животное лишь надменно повело мордой и отвернулось.
- Э-э... Ничего не выйдет. У него, похоже, другие планы.
- Тогда я отойду, - сделала Ольга попытку отползти в сторону.
- Это лишнее. Красавчик может обидеться. К тому же, он не любит пустых мельтешений, как, впрочем, и я.
Девчушка снова сглотнула подступивший к горлу ком, и обречённо замерла на месте, готовясь, вот-вот быть порванной в куски. По чумазым щекам, прокладывая новые борозды, покатились слёзы.
Ненавижу плачущих детей. Они трясутся, корчат жуткие гримасы и издают слишком много шума. Это отвратительно.
- Слушай, - легонько пихнул я Олю в плечо, - завязывай, кругом и так полно воды. Я взял тебя провожатым, а не на корм Красавчику. Значит, так и будет. Нравится тебе или нет, он останется рядом. Но ты можешь на него просто забить.
- Забить? - повторила она, всхлипнув.
- Ну да. Забить. Насрать, плюнуть и растереть, положить болт...
- Болт?
- Господи... Тебе старшие не объясняли таких простых вещей?
- Нет. А теперь... теперь я - старшая, - Ольга последний раз всхлипнула и решительна утёрла сопливый нос рукавом, совладав с эмоциями. - Кто он такой?
- М-м?
- Тот, который убил мою маму и брата.
- А, так это были... Его зовут - Ткач. Алексей Ткачёв в девичестве. Наёмник.
- Почему ты идёшь за ним? Он и твою маму убил?
- Нет, вряд ли.
- Что-то украл у тебя?
- Это уже ближе к истине.
- Он не похож на местного. Издалека пришёл?
- Да, протопали мы с ним немало. От самой... Издалека, в общем.
- И как там, вдалеке?
- Что, дальше Березников не бывала?
- Нет. Отец говорил - дальше только лес полный чудищ. Во все стороны лес. А там, где леса нет, мёртвые города, в которые лучше вовсе не соваться. Но сам-то в Пермь ходил, - добавила она слегка обиженно. - Правда это?
- В основном - правда.
- А ты откуда тогда взялся, если не с Березников? И Ткач этот?
- Я же сказал: "в основном". Есть, конечно, ещё города, но их мало, и становится всё меньше.
- Почему?
- Делать там нехер, вот люди и уходят.
- А куда уходят?
- Туда, где лучше. В другие города, более успешные. Селятся вокруг, надеются откусить от большого пирога. Только мало кому удаётся. Так и гниют в своих трущобах. Батрачат, воруют, собой торгуют, детьми... Короче, выживают, кто как сумел.
- А ты? Ты родом из такого города? А как он называется? Много там народу? А метро есть? А...
- Стоп, - предостерегающе поднял я указательный палец. - Не слишком много вопросов в первый день знакомства?
Оля со вздохом пожала плечами.
- Арзамас. Это мой город.
- Не слыхала.
- И хорошо.
- Почему?
- Как тебе сказать... Население тамошнее придерживается несколько иного мировоззрения, чем твоя семья. Сложно было бы вам найти с местными общий язык. Таких там называют лацами. Нормальными, то бишь. И, мягко говоря, не жалуют. А учитывая род занятий, ваша семейка закончила бы... - я живо представил, как "гостеприимные" жители моего родного города окружают обоз переселенцев, под визг и улюлюканья стягивают с возов, забивают камнями, вспарывают животы, а то и впиваются зубами в ещё трепещущее лацовское мясо, ошалелые от крови лошади несут, раскидывая по грязным улочкам бесхозный уже скарб на радость дворовой шпане и зевакам. - Плохо. Вероятно, хуже, чем сегодня.
Оля посмотрела на меня с подозрением.
- Ты - мутант?!
Я сдвинул капюшон чуть назад, и солнечный свет, отразившийся от жёлтой радужки, дал ответ вместо меня.
Плот меж тем пересёк реку, и я, сойдя на берег, вывел лошадей следом.
- Надо лебёдку стравить, - потянула Оля вниз рычаг на дизеле, - а то баржа зацепит, и не вернёшься.
Оптимистка.
- Залазь уже. Ткач состарится и помрёт при наших темпах.
- Сейчас, - Оля заглушила движок и села за вожжи. - Но-о!
Пермская природа хороша. Жаль не пришлось побывать тут летом или в пору ранней осени. Но даже слякотной весной здешние леса радуют глаз. Не такие дремучие как муромские, с низкорослым подлеском и огромными мачтовыми соснами в два, а то и три обхвата. Скоро потеплеет, и их кора засочится смолой, источая повсюду дурманящий терпкий аромат. Что может быть лучше, чем дышать на берегу реки хвойным воздухом и слушать шелест зелёных шапок наверху, когда ветер проносится над ними, будто мозолистая ладонь над вихрами младенца. И ни души вокруг. Интересно, смог бы я жить здесь? Вот взять да и послать всё нахуй. Соорудить домик, удить рыбу, стрелять зверушек, собирать грибы, ягоды, вкусные коренья... Никаких тебе ткачей, никаких злоебучих заказчиков. М-м... Скучно. Грядочку-другую конопли? Сторчишься. А там и до зоофилии недалеко от одиночества. Социопатия социопатией, но сношать кабаних - это уже за гранью добра и зла. Стало быть, не судьба. Жаль.
- Что ты сделаешь, когда найдёшь его, - нарушила Ольга размеренный ход моих мыслей, - убьёшь?
- В конечном итоге - да.
- Что значит "в конечном итоге"?
- Ну, перед этим ещё много чего предстоит сделать.
- Будешь пытать его?
- Наверняка.
Олины губки растянулись в довольную улыбку.
- Это хорошо. А можно...?
- Желаешь присоединиться к захватывающему процессу?
- Угу, - кивнула она, слегка смутившись.
- Это ведь нескоро случиться. Ткача нужно ещё выследить, поймать, да так, чтобы жив остался. Я, между прочим, с осени за ним бегаю.
- Ничего, - Ольга решительно нахмурилась, - я потерплю.
- А как же твои подопечные? Малышня, - уточнил я, видя непонимание во взгляде.
- Они справятся... первое время. А через неделю тётка из Лысьвы вернётся, поможет.
- У меня нет времени нянчиться с тобой.
- И не надо. Я сама о себе позабочусь. Я - не малышня.
- Неужели? Охотилась когда-нибудь на людей?
- Нет. Но стрелять умею, - подняла она невесть откуда взявшийся в её детских ручонках АПБ.
- Твою мать! - схватил я направленный мне в бочину ствол. - Совсем спятила? Он же заряжен! Не хватало ещё сдохнуть из-за восьмилетней дуры, возомнившей себя ангелом мщения.
- Я даже спуска не касалась! - заявила та обижено. - И мне девять!
- С предохранителя зачем сняла?
- Показать хотела, как стреляю.
- Тебе этой железякой физиономию расшибёт.
- Отдай! - вцепилась она в пистолет и решительно потянула, забыв в приступе негодования про Красавчика, сосредоточенно наблюдающего за происходящим прямо у неё за спиной. - Я умею!
- Да хер с тобой, калечься. Только не ной потом.
Ольга завладела, наконец, оружием и взяла наизготовку, едва удерживая тяжёлый громоздкий пистолет в маленьких ладошках.
- Ворона, - предложил я цель метрах в двадцати.
- Останови.
Не успели лошади встать, как прогремевший выстрел заставил их сорваться с места, и только туго натянутые вожжи уберегли нас от прогулки по лесу верхом на оглобле. Вороне же повезло меньше. Точная пуля превратила божью тварь в облачко серых перьев.
- Хм, неплохо.
Завалившаяся навзничь Ольга поднялась, растирая ушибленный лоб и сияя улыбкой на сморщенном от боли личике.
- Я же говорила, что умею.
- Как ты смогла его у меня вытащить?
- Да само получилось, - пожала она плечами.
- И давно у тебя это получается?
- Лет с пяти. Толя научил, брат двоюродный. Он в Соликамске живёт.
- Карманник?
- Лучший, - улыбнулась Оля и, помрачнев, добавила: - А ты много людей убил?
- Много, но недостаточно. Мир всё ещё полон этого дерьма.
- Больше десяти?
- Одиннадцатого я записал на счёт, когда был годом старше тебя.
- Ух! - взгляд засветился неподдельным восторгом. - А как... что ты...?
- Чувствовал?
- Угу, - кивнула она, предвкушая, видимо, эпическую историю о становлении выдающегося - чего скромничать? - охотника за головами, сдобренную толикой драматизма и душевных метаний.
- Обиду. Мой первый покойник был весьма перспективным в плане дальнейшей разработки, но я всё обговнял, тупо выполнив приказ. Теперь вот морожу яйца в вашей сраной глуши, а мог бы...