18 мая 1904 г. генерал-губернатор Туркестанского края Н.А. Иванов скоропостижно скончался в Ташкенте. Он не смог принять никаких мер к примирению сторон. Тем более что, по доходившим до него сведениям, неприязнь развилась на почве личных, а не служебных отношений.
27 мая 1904 г., исполняющий обязанности туркестанского генерал-губернатора генерал Е.О. Мациевский получил рапорт Наливкина, в котором он жаловался на незаконные действия Арендаренко, выразившиеся в издании (вопреки закону) распоряжения по жалобе на преступные действия туземного должностного лица, не дождавшись решения Общего присутствия Областного правления, журнал которого от 18 мая губернатор не возвратил в правление.
Рапорт аналогичного содержания Наливкин направил на имя военного министра В.В. Сахарова, хотя по закону подобного рода жалоба должна была быть направлена в I департамент Сената. В этой деликатной ситуации генерал Мациевский решил подстраховаться и, прежде чем отправить рапорт Наливкина военному министру, попросил генерал-майора Арендаренко представить свое объяснение.
10 июня Арендаренко подготовил ответ. Подробно, со ссылками на законодательство, Арендаренко объяснял, что «действовал по закону», правда, приводимые аргументы были слабыми и в основном этического характера, со ссылкой на личную неприязнь: «…если, с одной стороны, всякое незаконное действие влечет за собой ответственность… то, с другой стороны, каждый донос на незаконные действия должен быть доказан, а при недоказанности он почитается ложным и доноситель подлежит ответственности»[177].
29 июля генерал Арендаренко подготовил рапорт о нарушениях со стороны своего помощника [178]. Согласно закону, именно помощник военного губернатора области отвечал за правильное ведение дел в Областном правлении а значит, даже если военный губернатор не отдавал по какой-то причине специальных распоряжений относительно секретного делопроизводства, существовали стандартные правила ведения подобного рода документации. И помощнику губернатора, т. е. Наливкину, подобная практика, несомненно, должна была быть известна. Кроме того, в ревизионном приказе по области от 14 апреля 1904 г. № 154 генералом Арендаренко было обращено внимание «на незаконное, небрежное обращение с секретной перепиской распорядительного отделения Областного правления»[179].
Весной 1903 г. во время четырехмесячного отпуска генерала Арендаренко Ферганское областное правление в составе помощника губернатора Наливкина и советников Дмитриевского и Архангельского почти одновременно возбудило уголовное преследование против трех участковых приставов: Резника, Руки-на и Каретникова по обвинению их в вымогательстве. Генерал Арендаренко, по возвращении из отпуска узнав об этом, выразил, мягко говоря, свое неудовольствие таким распоряжением Областного правления. Когда же в пререканиях по этому поводу и по другим аналогичным делам с Наливкиным, Дмитриевским и Архангельским он оказался бессильным, то, чтобы настоять на своем, он восстановил Резника и Рукина в должностях, несмотря на то, что отстранение Рукина последовало по приказанию самого туркестанского генерал-губернатора.
Сохранение при подобных обстоятельствах обвиняемых Резника, Каретникова и Рукина в должностях: первых двух – участкового, а последнего – полицейского пристава в пределах Андижанского уезда, где главным образом сосредоточивалась их преступная деятельность, являлось распоряжением не только незаконным, но и опасным, в смысле возможного давления со стороны обвиняемых на свидетелей из числа коренного населения. В рамках широких полномочий, которыми, согласно ст. 64 Туркестанского положения, пользовались чины русской администрации по отношению к «туземцам», положение последних при их желании дать откровенные обвинительные показания становилось более чем критическим.
Поэтому бывший прокурор Ташкентской Судебной палаты А.А. Чебышев, предъявил Арендаренко решительное требование о немедленном устранении Резника и Рукина от должностей, предупреждая, что в противном случае последние будут заключены под стражу. Это возымело действие – Резник и Рукин вновь были отстранены от должности.