Ее рука скользнула ему между ног.
— А что останавливает тебя до тех пор?
— Ничего. – Он развернулся, положил свободную руку на ее коротко стриженные волосы и притянул ее ближе. Они одновременно смеялись и целовались, жадно, влажно, споткнувшись о скамейку и скинув сумку с инструментами, которые со стуком рассыпались по полу.
Этим всегда заканчивалось, когда он сюда приходил. Поэтому он и приходил.
Она ловко, как лосось, вывернулась из его рук, метнулась к тискам и выхватила точило, уставившись на клинок, над которым работала, с таким видом, словно все утро больше ничем не занималась.
Колл удивленно моргнул.
— Что…
Дверь со стуком открылась, и вошел Бренд. Колл густо покраснел посреди комнаты – с оттопырившимися штанами.
— Привет, Колл, – сказал Бренд. – Ты чего здесь делаешь?
— Пришел закончить ножны, – прохрипел он. Его лицо пылало, он быстро отвернулся к столу и смахнул на пол какие-то стружки.
— Давай-ка посмотрим. – Бренд положил руку Коллу на плечо. Боги, это была большая рука, тяжелая от мышц, и к запястью вился шрам от веревки. Колл вспомнил, как смотрел на Бренда, когда тот принял на свои плечи вес корабля, который, так уж случилось, был на волос от того, чтобы раздавить Колла насмерть. Потом он подумал, каково это – получить оплеуху такой рукой, если Бренд узнает обо всем, чем занимались тут его сестра с Коллом. Он сглотнул, и это было более чем непросто.
Но Бренд лишь смахнул прядь волос с лица и ухмыльнулся.
— Прекрасная работа. Боги тебя благословили, Колл. Те же боги, что благословили мою сестру.
— Она… весьма одухотворенная девушка. – Колл неловко поерзал, чтобы расправить штаны, а Рин за спиной брата вытянула губы в дикой гримасе.
Боги, Бренд ничего не замечал. Сильный, верный и добродушный, как тягловая лошадь, но в невнимательности он установил новые стандарты. Наверное, на Колючке Бату не женишься, не научившись многое упускать из вида.
— Как Колючка? – спросил Колл, стараясь отвлечь внимание.
Бренд помедлил, словно это была загадка, которую следует хорошенько обдумать.
— Колючка – это Колючка. Но я знал, на ком женюсь. – Он улыбнулся Коллу своей беспомощной улыбочкой. – По-другому все равно бы не вышло.
— Да уж, жить с ней непросто.
— Я дам тебе знать, если что-то изменится. Половину своего времени она с королевой, а вторую тренируется усерднее, чем когда-либо. Так что я в основном застаю ее спящей или же готовой поспорить. – Он устало почесал затылок. – Ну, опять же, я знал, на ком женюсь.
— Да уж, и не жить с ней непросто.
— Хм. – Бренд уставился в пространство, как ветеран, который все еще старается найти смысл в тех ужасах, которые повидал. – Она уж точно сможет сварить драку из самых мирных ингредиентов. Но ничто сто́ящее не бывает легким. Потому я и люблю ее. Я люблю ее. – И его лицо снова изломилось в той ухмылке. – Каждый день новое приключение, вот уж точно.
В дверь сильно постучали, Бренд встряхнулся и пошел открывать. Рин изобразила воздушный поцелуй, Колл изобразил, как он его ловит и прижимает к сердцу, а Рин сделала вид, что ее тошнит на верстак. Ему нравилось, когда она так делала.
— Рад тебя видеть, Бренд. – Колл посмотрел на вход, удивившись, что его наставник появился в кузнице Рин.
— И я вас, Отец Ярви.
В длинном путешествии сближаешься с людьми, и, хотя вряд ли можно было найти менее похожих друг на друга людей, чем Бренд и Ярви, они обнялись, и министр нежно похлопал кузнеца по широкой спине своей иссохшей рукой.
— Как идут дела с клинками? – спросил он у Рин.
— Людям всегда нужны клинки, Отец Ярви, – сказала она. – А как идут дела со словами?
— Слова им тоже всегда нужны. – Посмотрев на Колла, Министр сменил улыбку на обычную суровость. – Я так и думал, что ты здесь. Полдень уже прошел.
— Уже? – Колл начал стаскивать передник, запутался в завязках, освободился и сбросил его, стряхивая деревянную пыль с рук.
— Обычно ученик приходит к наставнику. – Он не спеша подошел, и конец министерского посоха из эльфийского металла зазвенел по полу. – Ты ведь мой ученик?
— Конечно, Отец Ярви, – сказал Колл, виновато отодвигаясь от Рин. Ярви прищурился и глянул на него, потом на нее, очевидно, ничего не упустив. Немногие люди замечали больше, чем он.
— Скажи, что ты накормил голубей.
— И вычистил их клетки, рассортировал новые растения, прочитал еще двадцать страниц истории Гетланда Матери Гандринг и выучил двадцать новых слов на языке Кальива. – Нескончаемые вопросы Колла всегда сводили его мать с ума, но, обучаясь на министра, он получал столько ответов, что ему казалось, будто его голова взорвется.
— Невежество – это пища для страха, Колл. А знание – смерть страха. Что насчет движения звезд? Ты скопировал карты, которые я тебе дал?
Колл схватился за голову.
— Боги, простите, Отец Ярви. Я скопирую позже.
— Не сегодня. Через час начинается большой совет, и еще есть груз, которым нужно заняться в первую очередь.
Колл с надеждой посмотрел на Бренда.
— Я не очень-то хорош в таскании ящиков…
— Кувшинов. И их нужно носить очень осторожно. Это дар от императрицы Виалины, он проехал весь долгий путь по Запретной и Священной.
— Вы имеете в виду, дар от Сумаэль?
— Дар от Сумаэль. – При звуке этого имени Отец Ярви ухмыльнулся куда-то вдаль. – Оружие, которое мы сможем использовать против Верховного Короля… – Замолкнув, он прошел между Коллом и Рин, покачивая посохом в скрюченной руке, а здоровой рукой поднял ножны, поворачивая их к свету, чтобы посмотреть на резьбу.
— Мать Война, – прошептал он. – Мать Ворон. Та Чьи Перья Мечи. Та Кто Собирает Мертвых. Та Кто Превращает Ладонь в Кулак. Это ты вырезал?
— А кто еще настолько хорош? – спросила Рин. – Ножны так же важны, как и клинок. Хороший меч редко обнажают. Люди смотрят на ножны.
— Для резьбы по дереву будет потерей, когда ты наконец произнесешь свою Клятву Министра. – Ярви тяжело вздохнул. – Но стамеской мир не изменишь.
— Немножко изменишь, – сказала Рин, скрещивая руки и глядя на министра. – Причем, к лучшему.
— Его мать попросила меня сделать из него самого лучшего человека из тех, кем он может быть.
Колл яростно тряс головой за спиной наставника, но Рин было не заткнуть.
— Некоторым он нравится как раз таким, какой он есть, – сказала она.
— И это все, чего ты хочешь, Колл? Вырезать по дереву? – Отец Ярви со стуком отбросил ножны на скамейку и положил иссохшую руку на плечо Колла. – Или ты хочешь стоять возле королей и править курс истории?
Колл, моргая, переводил взгляд с одного на другую. Боги, он не хотел подвести никого из них, но что он мог поделать? Отец Ярви освободил его. И какой сын рабыни не захочет стоять возле королей, в безопасности и быть уважаемым и могущественным?
— Историю, – пробормотал он, виновато глядя в пол. – Наверное…
Такие друзья
Рэйту было безумно скучно.
Предполагалось, что на войне сражаются. А война против Верховного Короля – уж точно самое большое сражение, на которое может надеяться мужчина. Но теперь он понял, что чем крупнее война, тем больше она состоит из болтовни. Болтовни, ожидания и просиживания штанов.
Важные люди – размер кубков указывал на их статус – сидели за тремя столами, выставленными в форме подковы. С одной стороны ванстеры, с другой гетландцы, и в центре стояла дюжина стульев для тровенов. Пустых стульев, поскольку тровены не прибыли, и Рэйт хотел бы последовать их примеру.
Отец Ярви забубнил:
— Семь дней назад я встретился с представителем Праматери Вексен.
— Я должна была там быть! – бросила в ответ Мать Скаер.
— Хотел бы я, чтобы вы там были, но не было времени. – Ярви поднял здоровую ладонь, словно человека честнее него было не найти. – Но вы немногое пропустили. Мать Эдвин пыталась меня убить.