Чем сильней станут мои тени, тем больше они смогут. Сначала убивать Кровавых жнецов и простолюдинов. Затем и Кровавых воинов с идарами.
Но не сейчас. К сожалению. Или к счастью.
Потому что я отлично понимал, как именно они становятся сильней.
И понимал, что пока идут сражения с реольцами, это остановить нельзя.
Даже интересно, что бы я делал, если бы никакой войны с Реолом не началось, я вернулся домой и решил самостоятельно набирать силу?
Где бы искал противников, которых можно убить, не боясь наказания за нарушение эдикта короля?
Одни вопросы.
Многие из моих воинов успели не то что подкрепиться, но и вздремнуть, пока на вершине каменного пальца не замигал блик.
Теперь, когда не нужно было скрываться от глаз наблюдателей, по дороге мы бежали. Но я всё ещё не видел Орака и Гамиона, и уже начал переживать, когда Кодик указал мне наверх. Там, у подножия каменного пальца махал мечом Гамион, явно зовя нас к себе.
И было зачем. От этого места через хребет вела узкая тропа, которая, похоже, позволяла пройти дальше в обход. И на карте, что нам давал Глебол, её точно не было.
Я переспросил:
— Ты уверен, что она приведёт нас туда, куда нужно?
Гамион коротко кивнул, ткнул пальцем наверх:
— Оттуда её отлично видно. Точно к долине, о которой вы говорили. И в обход. Вряд ли они будут нас там ждать. Можете подняться и проверить сами, господин.
Я отмахнулся:
— К чему? Кому верить, как не хённаму своих воинов?
Тем более что у меня есть и свои способы. И тени отлично поняли, чего я от них хочу. Сразу трое умчались вперёд, по тропе. С их скоростью они сумеют обернуться достаточно быстро, чтобы мы сумели повернуть назад и не опоздали.
Гамион ухватил с пояса меч, поднял его перед собой, складывая ладони на рукояти:
— Спасибо, господин.
По тропе мы могли идти только друг за другом, по одному. Первым шёл я, как сильнейший боец, которого мало кто бы сумел остановить. Если уж не справился бы я, то что смогли бы сделать остальные? Шёл я не спеша, то и дело останавливаясь, чтобы солдаты сумели меня догнать.
И всё равно, в следующую долину мы добрались первыми из всего крыла птенцов Кузни.
В долине царила тишина и покой. И здесь сражение должно было быть гораздо серьёзней. Долина была намного уже предыдущей, почти лишена леса, и её от края до края перегораживали реольцы, готовые встретить нас лицом к лицу. Тут и там среди доспехов мелькал шёлк идаров.
Их беда была в том, что тропа вывела нас на хребет позади них. Туда, откуда они явно не ждали нападения. Ведь и сигнал те парни на скале подавать сначала не решились, а потом стало поздно. Правда, и нам показывать себя сейчас было не с руки. Реольцев там столько, что наш небольшой отряд смели бы и с Великими паладинами.
Впрочем, я, конечно, был плох в Кузне в качестве гонгана, но, Безымянный меня подери, всё же был там не самым худшим!
Так что мы пока всего лишь затаились на обратном склоне, у самой кромки.
Жаль только, что место здесь удобное, но камней почти нет, а те что есть, слишком малы, чтобы мы могли использовать их как оружие. Против валуна и не всякий идар выстоит.
Солнце поднималось всё выше, лежать становилось всё жарче. Мне ещё ничего, а вот солдатам, чьи доспехи начали раскаляться, я сейчас не завидовал. И с беспокойством следил за тем, как они то и дело прикладывались к флягам.
Повернувшись к Дистиму, негромко спросил:
— Как думаешь, здесь поблизости есть источник воды?
Он привстал на локтях, огляделся и пожал плечами:
— Не знаю, господин, я в горах не силён. Разве так высоко в камнях бывают источники?
Орак подсказал:
— Бывают. И довольно часто. Горы тяжёлые. Они так сильно давят на землю, что выдавливают из неё воду даже на свои вершины. А ещё вода течёт сверху, с ледников и шапок снега, которые тают понизу, где тёплый воздух их точит.
Дистим кивнул:
— Буду знать, хённам.
Я же перевёл взгляд на ближайшую тень. Я и задал этот вопрос только затем, чтобы не выглядеть странным психом, шепчущим что-то в пустоту.
Несколько ударов сердца тень лишь смотрела на меня, но стоило мне вскинуть брови и хлопнуть по своей фляге, как она сообразила. И не только она. Сразу десяток теней скользнули во все стороны, стелясь над камнями.
Вернулись они спустя час. Даже не представляю, насколько далеко они за это время добрались, не замечая препятствий на своём пути и двигаясь напрямую через все ноголомные курумники.
Да и вести у них оказались неутешительные:
— Ничего, господин. Ничего, ничего. Ничего.
Только одна сказала хоть что-то обнадёживающее:
— Нашёл, господин.
Я снова хмыкнул про себя. Какая путаница. Для меня каждая из теней так и осталась она. А они упрямо продолжают говорить о себе, как о мужчинах.