В Кургане выходит сборник «Зауральская генеалогия», посвященный истории и деяниям наиболее известных в регионе семей. Авторы большинства работ, касающихся польских ссыльных, используют материалы, хранящиеся в местном архиве. Например, в одной из статей о поляках, которые были определены в казачьи войска, приведены архивные шифры дел о службе поляков в казачьих крепостях, расположенных недалеко от Ишима. Таким образом, можно увидеть, каким образом Новаки, Зайковские, Лещинские и другие оказались в этих отрядах [104]. Это тем более интересно, что по сей день точно неизвестно, сколько поляков выбирало службу в казачьих отрядах. Во многих публикациях российских историков, посвященных, например, войскам казаков оренбургских или кубанских, к сожалению, вообще не упоминается о поляках. Это не является каким-то преднамеренным упущением, поскольку в сборных ведомостях записывалось только вероисповедание офицерского состава, в случае с простыми солдатами никто себя этим не утруждал.
В заключение следует еще раз выразить свое удовлетворение тем, что проблема польской ссылки XIX в. привлекает многих российских исследователей, главным образом, с польскими корнями. Следует учитывать, что до 1990-х гг. польские ученые, за редкими исключениями, не могли пользоваться сибирскими архивами по политическим причинам, сейчас же при поездках в архивы возникают финансовые трудности. Очень печально, что российские публикации достигают Польши в очень незначительной степени. Существует настоятельная необходимость солидного, по мере возможностей, полного библиографического справочника, охватывающего работы российских историков, посвященные польской диаспоре в Сибири в XIX в. Этот справочник должен также включать научно-популярные публикации, размещенные в краеведческих журналах, ведь – как я старался это доказать – их ценность зачастую бывает очень высока. Подобная библиография была бы крайне полезна не только для польских, но и для российских историков, поскольку (и это далеко не редкость) схожие вопросы затрагиваются совершенно независимо друг от друга в различных научных центрах, не только в Сибири, но и во всей Российской Федерации. Таким образом, не вызывает сомнений, что подобный библиографический справочник необходим, а составить его могут только российские историки.
Следует упомянуть еще об одном вопросе, а именно об условиях совместной работы польских и российских историков, занимающихся историей польской диаспоры. В настоящее время личные контакты превалируют над сотрудничеством между институциями. Такое положение вещей затрудняет углубленное изучение некоторых вопросов сибирской ссылки. Вместо важных монографических исследований часто появляются публикации, которые носят причинно-следственный характер. Это отдаляет перспективу подготовки командой польских и российских ученых обширного, исчерпывающего исследования, посвященного полякам в Сибири, которая для многих из них была в XIX в. «второй родиной».
Перевод с польского: О. С. Смирнова (РГАДА)
ПРИМЕЧАНИЯ:
1 Я понимаю, что этот обзор, особенно в части, посвященной российским исследованиям истории поляков в Сибири, может носить черты определенного субъективизма и содержать пробелы. В подготовке этой части текста были использованы главным образом работы тех исследователей, с которыми я поддерживаю многолетние научные контакты, и которые передают мне свои работы. Также я получил от них полные списки изданных работ, посвященных ссылке поляков, сканы статей и диссертаций, размещенных в труднодоступных журналах, выходящих в Сибири, или в материалах научных конференций. В ходе подготовки текста я получил от них дополнительную информацию. Большое им за это спасибо. Отдельную благодарность хочу выразить кандидату исторических наук Светлане Анатольевне Мулиной из Омска, которая помогла мне связаться с российскими историками, с которыми у меня не было прямых научных контактов.
2 На уменьшение количества поляков из Царства Польского, сосланных в Сибирь за революционную деятельность, несомненно, оказали влияние изменения в пенитенциарной политике. Начиная с 90-х гг. XIX в. власти ввели правило, что вовлеченных в революционную деятельность рабочих следует отправлять на производственные предприятия, находящиеся в европейской части Российской империи. Считалось, что эта форма наказания для государственной казны обходится дешевле, чем ссылка на каторгу или поселение. Работник, трудящийся на производстве, зарабатывал себе на жизнь и одновременно с этим был отделен от семьи и своих ближайших сподвижников. Таким образом, государство не несло никаких расходов. В случае же ссылки в Сибирь шли траты на поддержание тюремных зданий и обслуживание самого заключенного. Также обстояло дело и со ссылкой на поселение в Сибири. Администрация должна была выделять соответствующий земельный участок под поселение, а это сокращало ее доходы. В какой-то момент сибирские власти стали сопротивляться тому, что они несут расходы на содержание польских поселенцев. В сибирские тюрьмы, а позже на поселение, стали отправлять только тех, кто, работая на фабриках Одессы, Екатеринославля, Казани, и даже Москвы и Петербурга, продолжал свою революционную деятельность [см.: 107, с. 200–201].