Значительно вырос в количественном и качественном отношении студенческий состав института. Число студентов было: в 1931 году — 839, в 1936 году — 1542, в 1940 году — 1408 (снижение против 1936 года объясняется упразднением специальности автотранспортных сооружений). Отсев, который в 1932 году достигал 40 %, в 1936 году снизился до 10,4 %, а в 1939 году — до 7 %. Наряду с этим выросло число отличников. К 1941 году институт насчитывал сотни студентов (36 отличников и 205 ударников), дающих образцы высококачественной работы».
Тогда наука ещё не требует от того, кто начинает служить ей, стать бессребреником, как в конце века, — директор института получал 1300 рублей, деканы 600 по совместительству, а вахтёр 150. Это вполне внятная иерархия, и в ней можно жить и двигаться вперёд. Это правильный, нестыдный выбор. Но он разрешается извне, потому что причина вмешательства не в твоих качествах, не в твоём усердии или беспечности, не в твоей болтливости или неаккуратности, а в газетах.
Не говоря уже о том, что в 1937 году Поляков женился. Свадьба была сыграна скромно, в духе того времени, и молодая жена появилась всё в той же квартире на Арбате. Нужно было не только бороться за правильное, нужное людям место в жизни, но и налаживать быт.
Но тут вмешалась иная сила.
В дверь коммунальной квартиры позвонили, и Поляков расписался в потрёпанной книге, что держал перед собой почтальон.
Это была повестка в военкомат.
Глава четвёртая
КОЛЁСА ВОЙНЫ
Может быть, отдельным штатским лицам
Эта песня малость невдомёк.
Мы ж не позабудем,
Где мы жить ни будем,
Фронтовых изъезженных дорог.
Давно известно, что война не была неожиданностью. За несколько лет до неё, когда гроза собиралась, страна готовилась к ней. Перед войной множество студентов и выпускников вузов были призваны в армию, причём часто рядовыми красноармейцами.
Вот будущий строитель ВАЗа и будущий министр ранним утром споро одевается перед построением, он вечный правофланговый — благодаря росту.
Пока Поляков натягивает лёгкие брезентовые сапоги и обминает на себе гимнастёрку, пока он прощается с гражданским видом (он ещё не знает, на какой срок), пока в его личное дело армейский писарь вклеивает фотографию (чёрный пиджак, белая рубашка без галстука, молодой инженер имеет совершенно невоенный вид), так вот, пока это всё происходит, оформляется, пока входят в жизнь Полякова новые запахи и звуки, постараемся понять, что это был за призыв.
Ещё раньше действовали законы СССР «Об обязательной военной службе» от 18 ноября 1925 года, а затем от 13 августа 1930 года. В первой же статье значилось: «Защита Союза ССР является обязанностью всех граждан Союза ССР. Оборона Союза ССР с оружием в руках осуществляется только трудящимися.
На нетрудовые элементы возлагается выполнение иных обязанностей по обслуживанию обороны Союза ССР»{28}.
Со страниц этого закона смотрел на Полякова трёхзначный номер статьи: «Трудящиеся, окончившие рабочие факультеты, школы 2-й ступени (с курсом обучения не менее 9 лет) и соответствующие им учебные заведения, а также высшие учебные заведения и техникумы, в которых не введена высшая вневойсковая подготовка, призываются на действительную военную службу в сроки, установленные для очередного призыва».
Это он был «трудящийся, закончивший…», и обычно таких называли «одногодичники». Год им нужно было служить простыми красноармейцами, а затем им устраивали экзамен, как говорили тогда — «испытание», на звание младшего командира.
Система призыва была сложна, были войска кадровые, были территориальные, и не здесь это обсуждать.
Нам нужно понять, куда попал Поляков.
А надев будёновку (их в Красной армии отменили только в 1940 году), попал он в совершенно другую среду — обычно самые неприятные и грязные занятия поручали такому призыву. В армии к «одногодичникам» относились насторожённо — они как бы «белая кость», люди с образованием, а их непосредственные начальники-старшины простой народ. Оттого махать сапёрной лопаткой, чистить картошку на кухне, драить уборные им приходится не на «общих основаниях», а куда больше.
Не избежал этого и Виктор Николаевич Поляков. Звали их, кстати, не только «одногодичниками», но и «волосатиками», особенно местные жители. Дело было в том, что к «образованным» было всё же чуть другое отношение и далеко не всем из них нужно было стричься «под ноль». Но надо помнить, что многим из его сверстников это прощание с мирной жизнью помогло не только сформироваться, но и просто выжить. Призванные задолго до лихого времени, они встретили войну обученными солдатами, в отличие от множества сверстников. Будущий писатель Вячеслав Кондратьев был призван в армию с первого курса института в 1939 году и служил на Дальнем Востоке. Вспоминая, как в декабре 1941 года ушёл на фронт и потом воевал подо Ржевом вместе со своей стрелковой бригадой, признавался, что только потому выжил на фронте, что был обучен «по полной» в мирное время.
Но призыв 1939 года — особая история. Первое армейское звание Виктора Полякова — красноармеец, первая должность — начальник автоколонны в Управлении строительства Мозырского укрепрайона. Не всякий нынешний молодой человек знает, что это были за укрепрайоны. Много лет на западных границах СССР шло строительство линии обороны, состоящей из укреплённых районов. Их за десять лет, начиная с конца двадцатых годов, было построено тринадцать. Были Карельский, Кингисеппский, Псковский, Киевский, Тираспольский районы. Был и Мозырский. В этих укреплённых районах было больше трёх тысяч оборонительных сооружений, все они были приняты на вооружение, но время шло, и шедевры фортификации старели, ветшали. Поэтому перед войной производилась спешная модернизация укрепрайонов и дополнительное строительство. Именно там началась армейская биография Виктора Полякова.
Ревут по белорусской дороге ЗиС-5, дрожит в кузовах арматура. А после работы идут занятия, учит Поляков не только матчасть (её он знает довольно хорошо), но и организацию боя, уставы и правила. Висит перед ним на стене плакат: «Примерная схема построения бойцов у машины для погрузки и размещения в машине». Пожилой капитан ведёт занятие:
— Прежде всего, нужно иметь в виду, что погрузка людей в автомашины связана с большим скоплением бойцов и машин и, следовательно, требует самой тщательной маскировки как путей подхода к погрузочной площадке, так и выезда машин на основной маршрут. Командир машины полностью отвечает за соблюдение маршевой дисциплины и, как правило, во время движения находится в кабине рядом с шофёром. В свою очередь командир машины назначает помощника командира машины, который помещается в кузове с бойцами, на правом переднем сиденье. Во избежание несчастных случаев при посадке людей с винтовками необходимо штыки винтовок отмыкать. Выстроив людей как указано выше и произведя расчёт на первый-второй, командир машины подает команду: «Передать винтовки вторым номерам!»
Поляков видит эту картину часто, потому что войск на западной границе скопилось много и что-то странное происходит между Германией и Польшей. Но всё равно, дисциплина есть дисциплина, и, держа в голове мысль о будущем экзамене на командирское звание, Поляков записывает: «После того как первые номера передали свои винтовки вторым номерам, по команде «Садись!» первые номера, освободившись от винтовок, занимают свои места в кузове машины. Для посадки в качестве подножки используются стремянки и, в крайнем случае, задние колёса. В машине винтовки устанавливаются между коленями и поддерживаются руками. При погрузке командир машины из числа бойцов назначает 4-х бортовых, в обязанность которых входит следить за состоянием бортовых крючков. Опыт показал, что при отсутствии бортовых бывают случаи, когда крючки отходят, вследствие чего возможны несчастные случаи».