После XX съезда КПСС стало понятно, что вся страна перетряхивается, как огромный ковёр с тысячами вышитых рисунков, расправляются и снова ложатся складки — бюрократическая машина зашевелилась, сдвинулась с места. Говорили, что этот новый курс есть претворение в жизнь идей группы сотрудников первого заместителя Председателя Совмина СССР М. Г. Первухина. Но когда 1956 год подходил к концу, уже было ясно, что составленный Первухиным грандиозный пятилетний план, одобренный на XX съезде КПСС, реализовать не удастся{43}.
На следующий год Н. С. Хрущёв озадачился мыслью перераспределить хозяйственные рычаги в стране, и вот в 1957 году на февральском пленуме ЦК КПСС он сделал доклад о коренном преобразовании управления страной. «В соответствии с задачами дальнейшего развития народного хозяйства… необходимо перенести центр тяжести оперативного руководства промышленностью и строительством на места, ближе к предприятиям и стройкам. В этих целях… следует перейти от прежних… форм управления через отраслевые министерства и ведомства к новым формам управления по территориальному принципу. Формой такого управления могут быть, например, советы народного хозяйства (совнархозы)»{44}.
Совнархозы были предшественниками наркоматов. Они существовали ещё в первые годы Советской власти и понемногу исчезали со становлением новой советской бюрократии. Но тут дело было не в возвращении старого названия (впрочем, вполне политически выигрышного, поскольку везде говорили о «возвращении к ленинским нормам»). Дело было в том, что разрушалась устойчивая пирамида власти: уничтожалась вертикаль принятия решения от ЦК КПСС и Совета Министров, через министерства — на заводы. Планированию и промышленному развитию придавалась географическая составляющая, совнархозы были именно географически привязанной единицей управления. В результате пленум ЦК одобрил идеи Хрущёва (а посмел бы кто возразить), и вот уже Верховным Советом СССР 10 мая 1957 года был принят закон «О дальнейшем совершенствовании организации управления промышленностью и строительством».
Благодаря появлению совнархозов управление экономикой стало осуществляться из единого центра. Границы совнархозов совпадали с границами автономных республик, краев и областей. В РСФСР было создано 70 совнархозов, на Украине — 11, в Казахстане — 9, в Узбекистане — 4, по одному — во всех других союзных республиках. Совнархоз был, что немаловажно, коллегиальным органом, и развитием промышленности он руководил комплексно — ему подчинялись все промышленные и строительные предприятия, хозяйственные учреждения, транспорт, финансы и прочее. Только для ряда наиболее наукоёмких и стратегически важных отраслей военной промышленности сохранено было централизованное управление.
Уже в первые годы после создания совнархозов уменьшились затраты на транспортировку сырья и продукции, стала развиваться кооперация предприятий, расположенных на одной территории, — положительные результаты были налицо.
Сложнее обстояло дело с социальными вопросами и последствиями, которые столь масштабная реорганизация имела для жизни номенклатуры, то есть для десятков, если не сотен тысяч управленцев самого разного уровня. Рушилась привычная вертикаль власти — люди из министерств должны были уезжать из Москвы, покидать свои семьи, чтобы продолжить работу на местах, а там их не всегда ждали с распростёртыми объятьями, там были свои кадры, не желавшие уступать дорогу московским назначенцам. Но для местной партийной и хозяйственной элиты открывались большие возможности. «В апреле 1960 года, — пишет Рудольф Пихоя, — Совмин СССР принял постановление, по которому в состав руководства совнархозов входили также директора крупнейших предприятий и строек. Заметим — здесь не было предоставлено места начальству обкомов партии. Конечно, связи между совнархозами и обкомами существовали, но нормативно они не предусматривались. Возникала ситуация, когда хозяйственники оказывались относительно самостоятельными по отношению к обкомам»{45}.
В феврале 1958 года пост Председателя Совмина СССР был передан Хрущёву — высшая партийная власть соединилась с высшей государственной властью. Это давало Хрущёву неограниченные возможности по реорганизации экономики, и это же страшно пугало представителей партийного аппарата. Из их защитника Хрущёв мог превратиться в человека, отобравшего у них власть.
Вот в какой круговорот событий попал Виктор Поляков. В сферу его ответственности входили все невоенные предприятия Московского совнархоза. Нужно ли объяснять, какая это мощь? Иными словами, произошёл качественный скачок — из директора завода, пусть и входящего в тройку главнейших, известнейших автомобильных заводов страны, Поляков превратился фактически в заместителя министра, а потом и в министра.
В ноябре 1962 года состоялся пленум ЦК КПСС, на котором были приняты два важнейших решения: «О создании системы партийно-государственного контроля» и «О развитии экономики СССР и перестройке партийного руководства народным хозяйством». Отныне вводилось разделение партийных организаций по производственному принципу, то есть парторганизации — от областных и ниже — делились на промышленные и сельские.
«Таким образом, — пишет Рудольф Пихоя, — на территории одной области или края оказывалось два обкома. А так как партийная система управления была своего рода образцом для Советской власти, то и вместо единых Советов и их исполкомов создавались сельские и промышленные Советы и исполкомы. Удар был нанесён и по самой массовой группе партработников — секретарям сельских райкомов КПСС. Согласно этим решениям были ликвидированы сельские райкомы партии, а управление сельским хозяйством передавалось территориальным производственным управлениям, охватывавшим несколько районов.
Изменения коснулись и других общественных и государственных организаций — комсомола, профсоюзов, милиции. Как вспоминал В. Е. Семичастный, руководивший в это время госбезопасностью, Хрущёв хотел разделить на промышленные и сельские даже управления КГБ. «А как мне делить шпионов на сельских и городских?» — отбивался Семичастный. Изменить мнение Хрущёва он смог, по его словам, лишь доказав, что раздел КГБ «по производственному принципу» приведёт к резкому увеличению офицерского и генеральского состава в КГБ. «Хрущёв, — вспоминал Семичастный, — очень плохо относился к воинским званиям в КГБ, часто любил повторять: надо вас распогонить, разлампасить»{46}. В то же самое время модифицировали и региональную власть — и вот что случилось с совнархозами.
Их задачи свели к управлению региональной промышленностью (это, собственно, была сфера, в которой прекрасно себя чувствовал Виктор Поляков). Из круга задач совнархозов исчезли задачи строительства. Совнархозы укрупнили (это важно, потому что на это время приходится пик деятельности Полякова), и количество этих органов управления стало равняться сорока семи.
Делая отступление в сторону самой истории совнархозов, необходимо отметить, что эти модификации и ускорили их исчезновение. То есть вся эта структурная перестройка встречала всё большее сопротивление номенклатурного аппарата. В данном случае «номенклатурный аппарат» — слова отнюдь не ругательные: это название и характеристика той массы чиновников, которые пассивно сопротивлялись хаотическим указаниям центра.
Например, промышленный обком партии оказывался как бы в двойном подчинении — Центральному комитету партии (или ЦК партии союзной республики) и местному совнархозу. Это давало широкую возможность как для аппаратных игр и интриг, так и для саботажа решений.