Рождение массового легкового автомобиля произошло именно в результате косыгинских реформ и в русле их осуществления. «Ещё при Хрущёве, — пишет А. К. Соколов, — среди экономистов стали возникать идеи о необходимости в рамках советского планирования преобразовать советскую экономику на базе углубления хозрасчёта, рыночных отношений, однако особой поддержки они не получали, оставаясь на уровне академических разработок»{55}.
Тут имеется в виду вот что: как только умер Сталин и загадочные планы Берии рассеялись как дым (по слухам, именно он хотел некоторым образом либерализовать экономику), появились идеи об увеличении производства товаров народного потребления. То есть идея заключалась, с одной стороны, в восстановлении баланса между группой «А» (производство средств производства) и группой «Б» (производство прежде всего товаров широкого потребления) и, с другой стороны, в стимуляции самих производителей.
А. Н. Косыгин как одарённый организатор действовал не в одиночку, вокруг него собралась целая группа производственников министерского уровня и их товарищей (близок идеологически этой группе был и Виктор Поляков). Однако сталинское время воспитало во всех них чётко выраженную субординацию и осторожность — все они были аккуратны в словах, и никто из производственников не позволял себе радикальных идеологических высказываний.
Тут снова имеет смысл сказать, что Косыгин ещё и потому был идеальной фигурой для управления и идеологического обеспечения реформ, что он долго работал в текстильной и продовольственной сферах. Косыгин воспринял эту идею не только потому, что был склонен колебаться вместе с генеральной линией партии, но и потому, что сам был связан именно с лёгкой и пищевой отраслями.
В первой половине шестидесятых годов соцстраны Восточной Европы активно искали возможности для расширения хозяйственной самостоятельности предприятий и использования рыночных начал. В Югославии и Чехословакии уже были предприняты серьёзные реформаторские действия, Венгрия же вплотную подошла к началу преобразований. Естественно, советское руководство не могло пройти мимо опыта своих соседей и склонно было опробовать многообещающие методы повышения эффективности производства, суть которых, правда, плохо понимало.
Конечно, Косыгин был не одинок. И он не похож на рыцаря печального образа, вышедшего один на один биться с гигантскими мельницами советской бюрократии. Сначала его позицию разделял и, более того, защищал первый секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, который потом становится Генеральным секретарём. Именно Брежнев декларирует смену парадигмы «программы развёрнутого строительства коммунизма» (над которой уже все издевались в открытую) на «совершенствование системы развитого социализма». Таким образом, давнишний сталинский вопрос о возможности построения социализма в одной отдельно взятой стране решается в пользу социализма, который уже построен в СССР и который нужно только постепенно улучшить и избавить от недостатков. Необходимость перемен декларировалась и «в низах» — перед принятием нового пятилетнего плана (1965–1970) возникла дискуссия по поводу новых путей советской экономики. В 1964 году в журнале «Коммунист» была опубликована статья В. С. Немчинова «Социалистическое хозяйствование и планирование производства», в которой предлагалось изменить систему советского планирования, сделать её не приказом, а, скорее, заказом — то есть сделать выгодным для предприятия само выполнение плана{56}.
Но Косыгин был специалистом в реальной, а не в декларируемой макроэкономике, и поэтому рядом с ним нет в историческом списке ни одного равновеликого деятеля партии и правительства. Как писал Дмитрий Травин в статье о Косыгине, которую мы цитировали в первых главах нашей истории, «партократы и бюрократы, руководившие Советским Союзом, были за небольшим исключением нормальными, хотя малообразованными и сильно развращёнными властью людьми. По-своему они желали стране добра, не жаждали лишней крови и не сильно держались за старые догмы. Единственное, чего они не могли допустить, это распада сложившейся системы власти. Без этой системы, по их мнению, СССР неминуемо погрузился бы в пучину хаоса». Время между тем неуловимо менялось. Аскетизм был забыт и народом, и властью. Все хотели иметь благоустроенную квартиру, дачу, машину. В 1960 году юный Олег Табаков в фильме «Шумный день» ещё рубил отцовской шашкой полированную мебель, но всем было понятно уже, что времена шашки прошли и только «дефицит товаров народного потребления» не даёт каждому обладать заветной тумбочкой, столом или сервантом. И часть советского руководства, сознавая «объективно растущие запросы населения», шла навстречу этим стремлениям.
«Решение этой задачи, — пишет А. К. Соколов, — требовало существенной переделки заскорузлой советской планово-распределительной системы, повышения эффективности народного хозяйства, производительности труда, перераспределения средств и ресурсов, строительства новых, оборудованных по последнему слову техники предприятий, развития инфраструктуры, сферы обслуживания и много другого. <…> Косыгин и его команда были убеждены в преимуществах советской плановой системы хозяйствования, которая, дескать, дает возможность выдвигать масштабные задачи, концентрировать средства и ресурсы «в нужное время и в нужном месте», единым махом решать сложнейшие проблемы современного развития».
Никто не знал тогда, сколько препятствий нужно преодолеть, чтобы получить хоть какой-нибудь результат, как придётся резать по живому, ломать стереотипы, выбивать из-под ног советского человека почву, заложенную десятилетиями господства прежней идеологии. Никто не знал, и никто не был готов к этому. Старые представления, старые идеологические клише, старые управленческие структуры были ещё очень сильны, а люди, бывшие плотью этих управленческих структур, ещё относительно молоды. Они хотели, чтобы жизнь текла по-прежнему, чтобы всё было по-прежнему, только чуть лучше. И тогда казалось ещё, что можно заменить часть механизма, не затрагивая целого.
В сентябре 1965 года, через год после отставки Хрущёва, Косыгин на пленуме ЦК заявил о необходимости восстановления единства централизованного народно-хозяйственного управления, разрушенного совнархозами. Министерства были восстановлены, но централизация должна была, по мысли Косыгина, сопровождаться расширением оперативно-хозяйственной деятельности предприятий. Косыгин считал, что Госплан должен лишь определять общие направления экономического развития, вопросы же повышения производительности и оплаты труда, совершенствования технической базы, фондов, развития социальной сферы и проч, и проч, следует передать самим предприятиям. Главным показателем отчётности должен был стать объём реализованной продукции, то есть, по идее, производство ставилось в зависимость от потребителя. Так в советскую экономику тихой сапой прокрался принцип «спрос рождает предложение», принцип, на котором развитие экономики базировалось раньше только в одном случае — если спрос был спросом государства, а не населения. Что же до работников, то их предполагалось поощрять различными видами премий, в том числе пресловутой «тринадцатой зарплатой», выплачивавшейся под Новый год, на которую советские трудящиеся, чей кошелёк всегда был слишком тощ, возлагали отныне все надежды. История с премиями, впрочем, была сложная, но об этом в другой раз.
Такова была идеальная картина будущего, нарисованная Косыгиным, и он начал предпринимать последовательные шаги к её реализации. «По свойствам характера и в силу умения приспосабливаться к ситуации, Косыгин жёстко не настаивал на своих взглядах, хотя достаточно последовательно проводил кадровую политику, добиваясь назначения на хозяйственные посты таких людей, отличительными чертами которых были хорошее знание производства, широта мышления, умение разбираться во всех административно-бюрократических премудростях, свойственных планово-директивной системе, способных успешно продвигать интересы своих ведомств или предприятий. К таким принадлежал ряд руководителей и, в частности, А. М. Тарасов — министр автомобильной отрасли, Минавтопрома, его заместители, среди которых выделялся В. Н. Поляков, некоторые другие главы министерств и ведомств, отдельные директора предприятий»{57}.