Поляков был героем своего, очень сложного времени, судить о котором поверхностно невозможно. Но идеализировать личность первого генерального, рассматривать его лишь через призму ностальгии по прошлой жизни, когда деревья были большими, а булки слаще, — отход от исторической правды. Будучи элементом системы, Поляков не мог не тиражировать в своей деятельности общепринятые тогда методы руководства предприятием и персоналом. Острый кризис 1985 года в прессовом производстве. Многочасовой простой главного конвейера. Поляков экстренно прилетает в Тольятти, что является проявлением той самой ситуации, когда система могла равномерно работать лишь при участии её создателя. Визит министра закончился «почётной» отставкой директора производства и искусственным созданием лично под него нового, прессово-арматурного производства. Это было проявление номенклатурного стиля управления персоналом, когда вступала в действие система перемещения провинившихся руководящих работников, иногда независимо от степени ущерба, по горизонтали управления. Искусственность создания этой структурной единицы подчеркивается и фактом его ликвидации, как непродуктивного образования, спустя шесть лет».
Валентина Ильинична Суслова рассказывала, что среди её поручений бывали очень неожиданные. Однажды раздался тревожный звонок из Димитровграда — оказалось, что молодой рабочий Димитровградского автозавода повредил глаз. Нужна была срочная помощь, при этом было известно, что ближайшее место, где есть квалифицированные глазные врачи, — Куйбышев.
Поляков немедленно приказал:
— Берите машину и гоните в Куйбышев. Мы пока свяжемся с клиникой Брошевского. Возьмите их врача и сразу в Димитровград. И информируйте меня, как там дела.
Вот ещё пара документов, говорящих о том же.
Министру
автомобильной промышленности
тов. Тарасову А. М.
У одного из рабочих Волжского автомобильного завода газосварщика тов. Задасова В. С. год тому назад был похищен приобретенный им на заводе автомобиль «Жигули» и до сего времени не найден.
Прошу Вашего разрешения продать ему с соответствующей уценкой один из автомобилей «Волга М-21», прошедший на заводе более 200 тыс. км и подлежащий списанию.
2. III. 73.
В. Поляков
Заместителю Министра
автомобильной промышленности
тов. Рухадзе А. К.
Прощу Вашего указания АЗЛК об изготовлении и отгрузке Волжскому автозаводу в счет 9-ти автомобилей по разнарядке МАП одного автомобиля «Москвич» с кузовом типа «Универсал» и ручным управлением.
Такой автомобиль необходим для продажи в личное пользование бывшему мастеру Прессового производства ВАЗа, который с сентября 1970 г. является инвалидом 1-ой группы и лишен возможности передвижения.
14.11.73.
Генеральный директор
В. Поляков
В «Новом назначении» Бека, о котором мы здесь всё время вспоминаем, есть такой эпизод. Железный нарком, заходя в цеха, внимательно изучает журналы плавок, подробно расспрашивает начальника цеха, расспрашивает, что называется, «с пристрастием», отчего нарушен температурный режим, сколько марганца, как выдерживается график?
Бек пишет: «Его в равной мере настораживала и скрытая неуверенность и, наоборот, бойкость ответов. Впрочем, и некая золотая середина — сдержанно-спокойная манера — не угашала онисимовской недоверчивости. В какую-то минуту он, глядя в журнал, спрашивал обычным строгим тоном:
— Почему вчера вторая печь полчаса шла тихим ходом?
Следовал какой-либо правдоподобный ответ. Например:
— Запоздали ковши. И вот пришлось…
— Ковши? Из-за чего? Вы это выяснили?
— Подъездной путь не принимал. Тут, Александр Леонтьевич, у нас…
Не дослушав, Онисимов словно огревал кнутом:
— Врёте! Дела не знаете! Вчера ни одну печь на тихий ход не переводили»{105}.
Поляков не был столь изощрён — время всё-таки было другое. Но что-то есть в этом общее, — когда нарком и генеральный директор говорят с подчинёнными, только один — на «ты», другой — на «вы».
— Здесь у тебя что?
И отвечает кто-нибудь:
— Это у нас самая древняя постройка на территории. Там стоят две маленькие мартеновские печи.
— А что за сталь там делаете?
И тот говорит:
— Легированную. Для подводных лодок.
— Номер заказа?
Подчинённый затрудняется с ответом:
— Не помню, товарищ нарком.
А тот ему:
— Посмотри в записной книжке.
— У меня это не записано. Если разрешите, сейчас позвоню, справлюсь в плановом отделе.
— Я сам могу тебе дать справку, — жёстко сказал Онисимов.
И на память назвал номер заказа. Он, конечно, не добавил, что лишь вчера, готовясь к обходу цехов, проштудировал номенклатуру заказов, порученных Кураковке. Впрочем, все показатели такого задания, как сталь для подводных лодок, выполняемого по особому правительственному предписанию или, точней, распоряжению, он мог бы, пожалуй, и не нуждаясь в шпаргалке, привести наизусть в любой день и час.
И вот металлургический нарком, которого мы всё время сравниваем с Виктором Николаевичем Поляковым, продолжает свой жёсткий экзамен. Как сказали бы любители иностранных слов — прессинг-экзамен:
«Задание в тоннах? Срок отгрузки?»
Расспросы подчинённых — очень показательная черта всякого начальника, то, как человек спрашивает, — важная черта характера.
Евгений Артёмович Башинджагян рассказывал о начале своей работы с Поляковым.
В какой-то момент секретарь Полякова Елена Павловна (о которой все мемуаристы вспоминают постоянно), сообщила Башинджагяну, что Поляков хочет ехать вместе с ним на Ярославский завод. Башинджагян обычно не занимался разговорами в машине, старался отдыхать или думать о своём, а тут столкнулся с настойчивыми расспросами. Поляков спрашивал его о персональных характеристиках работников, о регламенте работы цехов, о продукции — они ехали смотреть производство гильз для дизельных двигателей.
Дело было сделано, и Башинджагян рассчитывал проспать четыре часа до Москвы, но не тут-то было.
Поляков начал толкать его в бок:
— А вы мне скажете, из какой марки стали делают в Ярославле шестерни и валы?
Глухая ночь покрыла дорогу, было далеко за полночь — только обмахивали фарами автомобиль встречные машины. Башинджагян не понял:
— Что вы спросили?
Поляков требовательно повторил:
— Из какой марки стали?..
Башинджагян притворился спящим, начал бормотать, что не помнит, и только на следующий день отчитался:
— Вот вы задали в половине второго ночи вопрос. Сначала шла марка 12-ХНЗА, затем 15ХГНТА, потом 18ХГТ… Карбюризатор… сначала был твёрдый, потом керосин, который сменили на синтин…
«Но это уже на следующий день, — вспоминал Евгений Артёмович. А тогда я был искренне возмущён его ночной викториной «что-где-когда?» И кто тут из нас был более прав? Во всяком случае, на отношении ко мне это вроде бы не отразилось.