Но даже если так было и в случае с В. Н. Поляковым, трудный путь «сорок первого» «москвича» остаётся всего лишь поводом.
Второе обстоятельство, которое могло послужить причиной отставки, уже гораздо более вероятное: стиль работы. Понятно, что у Полякова был сложный, тяжёлый характер — своей требовательностью он надоел многим. И это отметил всё тот же Гируцкий: «Я бы так сформулировал: Поляков с его требовательностью был неудобен и в самом министерстве, и в других структурах. И поэтому Поляков попал под кампанию. Эта ситуация складывается так, что вернуть человека уже нельзя, и поэтому отрубается целый кусок экономической жизни… Я вот помню, как у нас секретарём московского комитета после всех этих Гришиных был человек, с которым мы вместе учились в институте. Я его знал и видел всю неловкость этого выбора.
В момент перестройки у нас возник целый класс таких руководителей — откровенно слабых. Сейчас, когда уже прошли годы, я вижу, что мы чрезвычайно неумело распорядились потенциалом партии и государства. Не разрушая механизм, нужно было повернуть паровоз немного в другую сторону, но это, конечно, видно только сейчас».
Так разговор о министре всё время переходил на историю уже несуществующей страны.
Таким же поводом могли быть общие проблемы министерства, по сути, бывшие отражением экономических проблем страны.
Алексей Васильевич Николаев[20] выражает мнение многих близких Полякову людей: «…О смещении Полякова из министров мне говорить очень трудно. Слишком много невнятицы и в то же время мутной воды было сразу вокруг этого намешано. Хотя кто мог поверить, что из-за его нерадивости были погублены материальные ценности на каких-то заводах? Не говоря уже о том, что это стало результатом его противодействия внедрению госприёмки. И не против гос-приёмки Поляков выступал (и то очень корректно), а против благоглупостей, которыми всё сопровождалось. Одно дело — оборонка, индивидуальная или малосерийная продукция, другое — наше супермассовое производство, где качество нужно обеспечивать, прежде всего, в процессе изготовления, даже ещё раньше — в конструкторских, технологических регламентах и проработках, а не вылавливать недостатки уже в готовых автомобилях.
Выскажу свою точку зрения: Поляков, который, по идее, должен был особенно быть востребованным периодом перестройки, оказалось, мешал тем новым руководителям, кто ощущал в нём серьёзную помеху на пути личного обогащения. Того обогащения, что вылилось позднее в массовую «прихватизацию».
А в глазах большинства из тех, кто близко знал Полякова, «высокая опала» лишь подняла авторитет его личности. Он внутренне не сломался, не потускнел, он остался всё тем же Поляковым, каким мы его знали и видели много лет, — энергичным, всегда собранным, предельно последовательным в своих делах и убеждениях. Выражений «это меня не касается», «это вопрос не ко мне» — для него, кажется, никогда не существовало и не существует»{124}.
С другой стороны, некоторые работники министерства намекали на личные взаимоотношения внутри правительства. Например, есть свидетели разговора В. Н. Полякова с Председателем Совета министров И. С. Силаевым, когда Виктор Николаевич довольно резко не соглашался со своим непосредственным начальником, прямо говоря, что тот не понимает специфики автомобильного производства, не разбирается в некоторых вопросах и при этом настаивает на ошибочных решениях.
— Иван Степанович, вы не понимаете того, что мы имеем очень высокую производительность при микронных точностях. Это ваша авиация могла себе позволить делать какую-нибудь деталь четыре часа или десять часов по утверждённым нормам, а мы делаем детали аналогичного значения за минуту. Поэтому коленчатый вал делают одновременно восемьдесят станков. Специфика есть, поэтому нашу продукцию никто другой не сделает.
Такой резкий тон никогда не забывается начальством, как бы ни была аргументирована позиция специалиста. К тому же всем были хорошо известны позиция Полякова по конверсии, непонимание высшим руководством особенности отрасли и те волюнтаристские решения, которые принимались властью в середине восьмидесятых.
Действительно, главную причину нужно было искать в истории.
Сразу после прихода Горбачёва в высшем эшелоне партии и правительства возникла борьба «молодых» и «старых». Происходила эта борьба на фоне внешних репрессивных мер, продолжавшейся по инерции политики Юрия Андропова по закручиванию гаек. Возникали громкие судебные процессы, причём это были не только дела, связанные с коррупцией в чиновничестве на уровне союзных республик, но и уголовные дела в МИДе, Государственном комитете по экономическим связям, Министерстве внешней торговли. «Арестовывали чиновников, как правило, на уровне замминистра. Мы не намерены рассматривать правомерность этих арестов и последовавших за ними суровых приговоров. Отметим только, что в истории СССР обвинения в уголовных преступлениях нередко скрывали истинные политические причины происходившего.
Один из осуждённых, 65-летний В. Сушков, работавший к моменту ареста заместителем министра внешней торговли, оставил мемуары, рассказывающие об этих процессах. Без малого 40 лет он проработал в системе внешней торговли, осуществлял закупки техники для крупнейших автомобильных заводов: в Италии — оборудование для завода легковых автомобилей ВАЗ, в США — для завода тяжёлых грузовиков КамАЗ, работал непосредственно с Брежневым, Косыгиным, Горбачёвым. Его арестовали и заключили в Лефортовскую тюрьму КГБ. Обвинив в получении взяток от партнёров по переговорам, требовали сведений о преступной деятельности министра внешней торговли Н. С. Патоличева, человека, близкого Брежневу, пытались обвинить в связях с японской разведкой. В. Сушков был осуждён на закрытом заседании суда на 13 лет, в том числе «за благоприятное отношение к фирмам капиталистических стран». Вместе с Сушковым арестовали и его жену. Осудили на 11 лет. Причина — нарушение секретной инструкции о правилах обращения с подарками, получаемыми от зарубежных партнёров. Арест был санкционирован лично Горбачёвым»{125}.
То, что элементы коррупции обнаруживались в автомобильной отрасли, которая, во-первых, была связана с внешней торговлей, а во-вторых, связана с дефицитом автомобилей на внутреннем рынке, неудивительно. Можно было бы всё несовершенство системы «навесить» персонально на министра.
Но похоже, что причина была даже не в этом.
Довольно скоро после прихода к руководству страной Горбачёв стал воевать с группой старых членов Политбюро: Тихоновым (бывшим Председателем Совета министров), Кунаевым — казахстанским лидером, главой ЦК Украины Щербицким, а также секретарём Московского горкома Гришиным. Зачищая политическое пространство от своих оппонентов, новое руководство убрало с доски целый ряд фигур. И именно это можно считать наиболее вероятной причиной потери Виктором Николаевичем Поляковым своего министерского поста.
Есть такое старое выражение: «Лошадь, выпряженная из постромков, падает». Это говорили про старых лошадей, что годами работали, например в шахтах. Некоторые из них, что крутили ворот, поднятые потом на поверхность, остаток жизни ходили только по кругу, двигаясь на крохотном пятачке рядом с шахтой. Некоторые просто падали, потому что их мышцы привыкли к напряжению и стоять спокойно, не двигаясь, они уже не могли.
«Отправили на пенсию» — это были страшные слова для Полякова. То, что он переживал это внутри себя, мучило его ещё больше. Такую боль и обиду потом стало принято выплескивать в телевизионные интервью, на газетные страницы, но Виктор Николаевич Поляков, как человек субординации, этого позволить себе не мог.
Теперь ему надо было понять, что делать.
Он жил молча, и даже перестал играть в шахматы. А ведь иногда ради шахмат он мог пропустить баню, застрять в раздевалке с приятелем — и так всё время там и двигать фигуры, завернувшись в простыню.
Что же делать теперь? Играть в шахматы с сыном? Или двигать фигуры с племянником? Или позвать старого приятеля, одноклассника, уже ставшего членом-корреспондентом Академии наук Володю Козлова, — это для него он Володя, а так-то на академике военный мундир, и формулы его непросты, и, наверное, отнюдь не только для абстрактной математики, а для обороны страны… Нет, всё не так.
20
Директор КВЦ в 1975 г., с 1982 г. первый заместитель генерального директора ПО «АВТОВАЗ». В 1996–2002 гг. — президент — генеральный директор ОАО «АВТОВАЗ».