Такое масло лучше на хлеб намазывать — учили Валерку старшекурсники.
Жарить на нем было невозможно. Обязательно картошечка подгорит, и любой продукт будет испорчен. Бутерброд же окажется полезен…
Валерка с ребятами соглашался.
В деревнях и поселках области продуктовые карточки не вводились. Видимо, расчет был самый простой: жившие непосредственно на земле могут прокормиться без колбасы и масла. В городе же корову или порося на балконе не вырастишь.
Оставлю мелочь на завтра, до стипендии еще тянуть и тянуть, подумал Валерка и положил монеты обратно в карман. Вышел из комнаты в коридор общежития, прикрыл за собой дверь и уселся на подоконнике. Посмотрел в окно на улицу и закурил. Затянулся горьковатым сигаретным дымом.
— И куда это весь народ подевался? — прошептал Валерка и опять стал смотреть в окно. Сыро, слякотно, что ни говори, конец февраля.
— Брателло! Дай прикурить.
Валерка вздрогнул и обернулся на голос. Коренастый малый, среднего роста, одетый в шубу из искусственного меха и шапку из меха росомахи, подошел к окну. Сел рядом на подоконник. Снял с головы лохматую шапку, а огромных размеров портфель поставил рядом с собой на пол. Валерка протянул незнакомцу горящую сигарету. Тот прикурил «беломорину». Пыхнул дымом.
— Юра! — представился он.
— Валерка!
— Ты с какого курса? — улыбнулся Юрка.
— С первого, а ты?
— С третьего.
— Что-то я тебя в общаге раньше не видел.
— Да я тут пока не живу. Я из отпуска только вернулся.
Валерка не понял ответа.
— Из какого отпуска?
— Из академического. Из какого еще?
— Что, выгоняли?
— Сам уходил, — парень на секунду задумался, — по состоянию здоровья и по семейным обстоятельствам.
— Бывает, — протянул Валерка.
— Ага! Бывает! — Юрка рассмеялся. — За пьянки, разгильдяйство и дебош.
— Хороши у тебя семейные обстоятельства, — улыбнулся и Валерка.
— Шучу! — Юрка докурил папиросу и раздавил окурок в консервной банке, служившей ребятам пепельницей. — Ты какие сигареты куришь? — спросил он.
— «Приму»!
— Сразу чувствуется, портянкой воняет.
— Да ладно, портянкой, — Валерка потянул носом воздух. Пахло сигаретным дымом.
— Ты «Беломор» лучше кури. Вреда от этих папирос организму нет. Одна сплошная польза.
— Скажешь тоже, — не согласился Валерка. — Разве не знаешь, что капля никотина убивает лошадь?
— Так то лошадь. А ты кури «Беломор» фабрики имени Урицкого. Слышал о таком революционере?
— Ага!
— Вот тебе и ага! А эта комната твоя? — поинтересовался Юрка, кивнув на дверь с номером 84.
— Моя!
— Зайдем? — Юрка встал с подоконника.
— Пошли, — Валерка поднялся и толкнул дверь. Они вошли. Юрка огляделся. Снял шубу и бросил ее на одну из кроватей. Рядом положил шапку.
— Вас, первокурсников, сколько человек здесь живет?
— Четверо.
— А мне местечко найдется?
— А на твоем курсе что, мест нет?
— Ну, мой курс он как бы не мой. Я имею в виду третий, на котором я сейчас учусь. А на своем старом курсе, четвертом, где я начинал, жить не хочу. У них и без меня коллектив давно сформирован.
— Ну, раз нравится, живи, — разрешил Валерка, вполне удовлетворенный Юркиными ответами.
— А другие мужики согласятся?
— Им по барабану. Тем более, с нами четвертым уже живет парень со второго курса. Родом он из Казахстана. Михал Михалычем его кличут. Короче, у нас уже до тебя не комната, а сборная солянка.
— Это очень хорошо, что комната у вас интернациональная, — и Юрка в очередной раз рассмеялся. — А пожрать у тебя, случайно, чего-нибудь нет? А то я в столовую заскочить не успел.
Валерка мотнул головой.
— Нет!
— Тогда двинем в город и пожуем.
Юрка стал одеваться.
— У меня сейчас с деньгами туго, — замялся Валерка.
— Брось, я угощаю.
Ребята пошли по коридору. У вахтера Валерка оставил ключ от комнаты.
— Куда? — спросил он, когда ребята оказались на улице.
Юрка осмотрелся.
— Пошли в пельменную к кинотеатру «Октябрь». Кутить так кутить.
Они перешли проспект, на котором находилось их общежитие, и двинулись по неширокой улице, названной в честь очередного революционного деятеля 1917 года, к пельменной…