— Маруся! — позвали ее с улицы. Она обернулась. Похожая видом на хозяйку, такая же сухонькая старушка вошла во двор, аккуратно затворив за собой калитку.
— Настя! Соседушка! — обрадовалась хозяйка.
— Ты сегодня чего делать-то собираешься? — спросила соседка.
— Пока не думала. Вот только козу подоила, — Маруся кивнула на подойник с молоком… — После завтрака может Нюську-козу пойду попасу.
— Ты подожди пасти, — не унималась соседка. — Давай лучше на болото сбегаем. Клюковки наберем. Люди сказывали: ягоды в этом году на болотах немерено. Ой, как много! Одним словом, урожай! Все ягоду берут, а у меня на зиму никаких запасов.
— И у меня ни ягоды, — согласилась Маруся.
— Вот я и говорю. Соберут же всю.
— Дела у меня могут все-таки образоваться. Я еще хотела картоху повыбирать.
— Картошка от тебя никуда не уйдет. Мы с тобой всего-то на пару часиков и отлучимся. По краю болота походим и сразу назад, — уговаривала Настя подругу.
— На краю вряд ли ягоды наберем. Молодые, поди, там всю клюкву уже пособирали. Они ведь ее на трассу продавать тащат.
— Всю не соберут. Пойдем поглядим. Ты чем болтать, давай лучше собираться и айда. А я пока за корзиной сбегаю. Двинем. Не будет клюквы на краю — сходим в чертов угол.
Маруся снова задумалась, а Настя стояла и ждала ответа.
— Внучок должен на каникулы из города подъехать, — проговорила Маруся. — Вдруг ему пирогов с клюквой захочется?
— Обязательно запросит, — Настя закивала. — Обязательно.
— А, ладно! — согласилась с соседкой хозяйка. — Давай, что ли, сходим. Только зачем в чертов угол, может, здесь рядом на моховом болоте посмотрим?
— Лучше сразу в чертов идти. Там вся ягода. Вчера как раз кума моя, Варька, со своими туда хаживала. Так два полных ведра за час насобирали. Ягодка к ягодке. Одна к одной, зеленой уже нет. Вся ягодка-кислинка как огонь, красненькая…
— Будь по-твоему, раз так, — согласилась Маруся и пошла собираться. Соседка побежала к себе. Солнце тем временем высоко взошло над лесом.
Подул ветер, и желтые листья росших вдоль деревенской улицы берез золотым дождем закружились над крышами домов…
— Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! — кричали деревенские петухи.
Вскоре старушки вышли за околицу деревни и направились к лесу. Одетые в старенькие, линялые от частой стирки ситцевые платки, одинаковые пиджаки, кофты и юбки, они со стороны могли показаться сестрами-близнецами. Шли они довольно быстро для своих лет, и дать каждой из них по восемьдесят с лишним годов вряд ли бы кто согласился. Маленькие, худые, даже сухие, довольно стройные и очень шустрые баба Маша и баба Настя, держа каждая в руках по корзине для ягод, пересекли деревенскую поскотину и вошли в лес. Шли, беседуя между собой о чем-то своем, деревенском. Не оборачивались. Дорогу на болото они знали хорошо. Туда вела набитая тропа.
Всю свою жизнь, сколько они себя помнили, столько и ходили в лес и, конечно, на болото за ягодой-клюквой. Место, куда направились старушки, деревенские прозвали — чертов угол. Почему чертов? Случалось, блуждали там люди. Поговаривали, что компас стрелками в том месте такую чехарду начинает выделывать, что становится абсолютно бесполезной железкой для человека, особенно заблудившегося. Короче, место аномальное, а значит, чертово. Однако местные жители всех окрестных деревень все там знали, каждую кочку и, почитай, каждое деревце, и ходить в чертов угол за ягодой совсем не боялись. Да и урожай клюквы там из года в год бывал отменный. Почему, не знал никто. Мешками народ ягоду домой тащил. Очищали ее от мусора, сушили и несли на большую асфальтовую дорогу, где по осени и продавали. Тем кормились, тем и жили…
Старушки шли по лесу. Поначалу тропа петляла между высоких берез и елок. Вскоре перешла в сосновый бор, и бабушки-подружки, радуясь солнечному утру, то и дело останавливались и нагибались, срывали с невысоких кустиков сочные и красные ягоды брусники. Жевали их, наслаждаясь кисло-сладким вкусом.
— Брусена-то хороша! — Маруся отправила в рот очередную горсть ягод, только что собранных прямо у лесной тропы. — Росло бы ее тут побольше, можно и за клюквой не бегать.
— Можно, но тут во все времена с брусникой не густо бывает, народ ее и пробегает. Чего зря корячиться? Время потеряешь, а брусники соберешь не более одной литровой банки. Черника тут хороша родится. Прямо ух, сколько ее тут этим летом было! — Настя посмотрела по сторонам. — Кажется, как раз я ее тут и собирала. Не поверишь, ведрами!
— А мне не удалось. Как коза заболела, так вся моя черника в лесу и осталась. Еле-еле Нюську выходила. Уколы ей делали, и лекарства порошковые давала, думала, молоко теперь у нее ядовитое будет. Нет, ничего вроде. Кот и я едим и живем. Обошлось.
— А чем она болела-то? — поинтересовалась подруга.
— Кто ж ее знает. Может, траву какую ядовитую сожрала, а может, кто и укусил.
— А ветеринар что сказывал?
— Говорил что-то, да разве я его мудреные выражения запомню? Уколы Нюське колол и лекарства прописал, я еще с трактористом Васькой договаривалась, чтобы он мне те лекарства из районной аптеки привез. Купил, не обманул. Денег я за все это дюже много отдала, целую месячную пенсию. Прямо ужас! Но главное, не зря! Нюська вылечилась и стала живее всех живых. Озорная, прямо помолодела, глядишь, и козленочком меня в скором времени порадует. А может, и двумя.
При упоминании о козлятах Маруся улыбнулась беззубым ртом.
— Слава Богу, что все обошлось, — порадовалась за подругу Настя.