— Не ори, я здесь, — сказал Круглов и отлип от стены. Он осмотрел Глухоухова и добавил: — Мой был почище.
— А где он? — спросил Парамонов.
— Ушел куда-то. Брось и этого. Они близнецы, сами разберутся.
— Я друзей не бросаю, — ответил Парамонов.
Наконец, впереди послышался неясный гул, и вскоре они вошли в огромный мрачный зал с железобетонными колоннами. У входа были накрыты столы, вокруг которых собралось человек тридцать. Все выпивали, закусывали и что-то возбужденно обсуждали. При виде троицы все как-то разом замолчали, и в зале наступила тишина.
— Выставка там, а пьют здесь, — сказал Парамонов и громко обратился к присутствующим: — Господа, что вы здесь смотрите? Шедевры там, в длинном зале.
— Т-с-с, — остановил его Круглов. — Ты ничего не понимаешь. Это инсталляция: «Пьющие ценители современного искусства».
— Здорово! — восхитился Парамонов. Он опустил Глухоухова на пол и со словами: — Приобщимся к прекрасному, — быстро пошел к столам.
Рассказец № 57
Баландин позвонил рано утром, напомнил Парамонову, что тот согласился дать интервью, и пообещал быть через час. В квартире у Парамонова журналист появился часа через три. Он выставил на стол литровую бутылку водки, выложил камеру и спросил:
— Сразу начнем или вначале…
— Лучше сразу. С утра что-то не хочется, — ответил Парамонов и предложил: — Может, чайку?
— Нет, спасибо. У меня от него изжога, — открывая бутылку, ответил Баландин.
Парамонов не успел ответить и на один вопрос, как в дверь позвонили. Это оказался сосед Николай. Он был в трусах наизнанку и вообще, выглядел неважно.
— Здорово, — проговорил Николай. — У тебя есть чего-нибудь?
— Есть, — вспомнив о баландинской водке, ответил Парамонов. Сосед сразу оживился.
— Давай. — Николай прошел в комнату, поздоровался с журналистом и продолжил: — Вчера, понимаешь, звезду обмывали. Подполковника дали. Ну, и…
— Поздравляю, — сказал Парамонов. — Как у подполковника ФСБ у тебя появился шанс стать президентом страны.
— Не хочу. Ответственность большая, — сказал Николай и добавил: — Рюмки-то неси.
— Сейчас. Только я с утра… — начал Парамонов, но Николай перебил его:
— Да, ладно тебе. Что мне, каждый день подполковника дают? Вы не против? — обратился он к Баландину.
— Нет, — ответил журналист, — вполне убедительный повод.
После второй Николай порозовел, взгляд у него слегка расфокусировался, и он принялся обличать депутатов. Николай пересказал несколько известных историй, в которых народные избранники оказывались владельцами островов, замков и океанских лайнеров. После четвертой лицо у него сделалось красным, взгляд поплыл, и он переключился на милицию. Рассказывая, Николай от возмущения даже притоптывал ногой. Тут Парамонов понял, что сосед не перестанет говорить, пока в бутылке остается водка. После шестой Николай заговорил об учреждении, в котором проработал всю свою жизнь.
— Если бы вы знали, что там творится, — подперев голову кулаком, печально проговорил сосед. — Это же уму не постижимо.
— А вы расскажите, — предложил Баландин. — Вот сюда, на камеру.
— Не могу, — угрюмо ответил Николай. — Родная контора. Альма-матерь, можно сказать.
— Тем более, — не унимался журналист. — Обидно должно быть за нее.
— Нет! — твердо покачал головой Николай. — Вижу, что творится, но не могу поступиться принципами.
— Что это за принципы? — разливая водку, сказал Баландин. — Ладно бы инопланетян или сомалийских пиратов, а то ведь своих же сограждан помогаете обворовывать. За державу не обидно?
— Обидно, — опрокинув очередную рюмку, согласился Николай. — Но не могу.
— Некоторыми принципами не только можно, но и нужно поступаться, — закусывая, сказал Парамонов.
— Нет! — ответил сосед. А после восьмой рюмки Николай побледнел, опустил голову и тихо произнес:
— Ладно, уговорили. Поступлюсь, но не всеми.
Баландин сразу включил камеру и направил ее на Николая.
— Только ты… — начал было Парамонов, но Баландин не дал ему договорить. Он сделал страшные глаза и прошипел:
— Тихо.
Николай на несколько секунд задумался, затем картинно вытянул руку вперед, сжал пальцы в кулак и с каким-то яростным сладострастием проговорил:
— Они все хотят бабла! Очень хотят!
— А вы? — осторожно поинтересовался журналист.
— И я. Но у меня есть принципы.
Около часа Николай живо рассказывал о преступлениях своих коллег. Он так увлекся, что позабыл о водке. Правда, Баландин подливал ему каждый раз, когда энтузиазм Николая начинал ослабевать.