Выбрать главу

При тушении пожаров этот самолет очень эффективен, а искусство пилота заключается в том, чтобы на скорости 190 километров в час успеть выпустить заборники воды, набрать ее и взлететь, а потом, сбросив воду на очаг пожара, вновь вернуться за новой порцией.

В 1980-е годы Рубен Есаян работал в Африке в качестве личного пилота министра обороны Анголы. В Анголе шла гражданская война. Советский Союз помогал этой стране, и Есаяну постоянно приходилось летать в зону боевых действий. Три года за его самолетом охотились партизаны, которых поддерживала ЮАР, так как на нем летали высокопоставленные военные чиновники из Анголы, Кубы и из СССР.

Вспоминает Рубен Татевосович:

«Однажды в район города Лубанга привезли ангольскую делегацию, а оттуда надо было забрать кубинскую военную инспекцию — пятнадцать человек. Сразу после взлета на высоте 50 метров в самолет попал снаряд. Стреляли прямо из джунглей. Снаряд попал в правый двигатель, мотор охватило пламя. Включив все системы пожаротушения, я сделал быстрый круг и сел обратно на взлетную полосу. Кубинцы, которые провожали делегацию и видели с земли все происходящее, признались, что не надеялись на благополучный исход. Несмотря на то, что двигатель полностью выгорел, мы все остались живы.

А в 1984 году, когда я вернулся в Армению и стал работать начальником летного отдела управления гражданской авиации, меня вызвали в Москву для награждения орденом Дружбы народов».

В настоящее время Рубен Татевосович — руководитель летно-испытательного центра Государственного НИИ гражданской авиации. Институт занимается испытанием техники и поддерживает летную годность гражданских самолетов, как отечественных, так и зарубежных, находящихся в распоряжении наших авиакомпаний. Но он не бросает и летное дело.

Пожелаем ему и дальше покорять воздушную стихию, а в спутницах всегда иметь стабильную удачу, которая для летчика-испытателя ох как нужна.

Олег Солдатов

Телешоу

Раз включаю телевизор: передача про семью. Что такое? Пригляделся и соседку узнаю: Разоделась, вся в помаде и напялила парик; Тотчас я дела забросил, к телевизору приник.
И Карпушкина Татьяна, закурив крутой табак, Всем поведала с экрана, что давно она — маньяк, Клеит бороду густую, с нею пышные усы, Носит брюки, портупею и семейные трусы.
Лишь сгустится тьма ночная, надевает сапоги; У неё, едва ль не с детства, сорок пять — размер ноги; Прячет волосы под шляпу и выходит на бульвар, Где весёлые девицы полируют тротуар.
Выбирает помоложе и ведёт к себе домой, Раздевается в прихожей, ну, а дальше… боже мой! В общем всякое такое, много сказочных затей, Так что сами жрицы секса зачастую платят ей.
А ещё она сказала: ненавидит мужиков, Всё бы им поотрывала начисто, без дураков. «Надоели как зараза!.. Нет давно от них житья! Через них я пострадала! Жизнь загублена моя!»
«Муж, — кричит, — меня покинул и оставил трёх детей! С этих пор себя не помню, стала пить и нюхать клей. Он подлец, каких не мало! Все такие, как один!» И с экрана призывала подсыпать мужьям стрихнин.
Вот те раз! Я так и охнул. Признаюсь: не ожидал… Это ж надо? Чтоб я лопнул! Если б раньше это знал, Не чинил бы ей проводку, ну, а в спальню — ни ногой, И не стал бы есть варенье и ватрушки с курагой.
Что нога у ней большая, это, братцы, — ерунда, И детей в её квартире я не видел никогда; Не курила, знаю точно. И зачем ей нюхать клей? Ведь давно уж пожениться мы планировали с ней.
Но теперь и сам не знаю. Может, это сгоряча? Может, ей не мужа надо, а хорошего врача? После жуткой передачи я едва не поседел. Как же, думаю, я сразу сам её не разглядел?
Вот пришла она под вечер, я сурово: «Отвечай! Что скрываешь? Признавайся! Покалечу невзначай». А она с улыбкой: «Что ты! Десять долларов за час! Мой знакомый для работы приглашает вместе нас».