Так, при постановке «Вишневого сада», в каждом спектакле должны были, по замыслу постановщиков, с вишневых деревьев осыпаться цветы. А для следующего спектакля, в начале действия, вишневый сад снова представал перед зрителями цветущим. Алеша договорился с соседней школой, и учащиеся к каждому спектаклю готовили новые цветочки вишен. Можете себе представить организационные трудности?
Или вот еще пример! Алеша сидит у нас в гостях. Вдруг звонок по телефону — исчезла белая мышка, которая должна бегать по голове у конферансье во время сцены в варьете в «Мастере и Маргарите». И вот Алеша бросает недопитый чай, садится в машину и несется на Птичий рынок покупать злосчастную мышку к вечернему представлению.
Так вот, о «Мастере и Маргарите». Как мы все помним, согласно М. А. Булгакову, у прокуратора Понтия Пилата был любимый пес Банго. Этого Банго играла найденная Алешей догиня, которую долго приучали к этой роли и, в частности, откликаться на имя Банго, хотя кличка у нее была от рождения совсем другая. И вот однажды нам домой звонит Алеша: «Выручайте! Догиня заболела! У нее мастит! Спектакль срывается!» Алеша знал, что у нас есть одна знакомая — Алла Даниловна, у которой есть тоже догиня по кличке Хэппи. Срочно созваниваемся с Аллой Даниловной. Хэппи, которая не готовилась к сценической карьере, моют шампунем и привозят в театр. По замыслу постановщиков сцена выглядит так: Понтий Пилат, мучимый мигренью, стоит на сцене в тунике и в сандалиях и жалостным голосом зовет: «Банго! Банго!» А собака ждет команды у пожарного выхода в конце прохода между рядами. Чтобы она раньше времени не сорвалась, ее держат за ошейник. Но попробуй научи за час собаку откликаться на другую кличку!
Что придумывает Алеша. За спиной Понтия Пилата в неосвещенной глубине сцены стоит Алла Даниловна, Хэппи держит за ошейник моя жена Наталья, и, когда Понтий зовет громко «Банго! Банго», Алла Даниловна громким шепотом зовет: «Хэппи, Хэппи!» В общем, спектакль начинается, приближается описанная сцена. Понтий Пилат зовет Банго, Алла Даниловна шипит: «Хэппи! Хэппи!» Хэппи настораживает уши, вертит головой, ничего не понимая. Сцена повторяется, еще меньше понимают зрители, особенно тонкие знатоки Булгакова. И так — три раза. Ситуация осложняется тем, что Алла Даниловна почти в два раза толще Понтия Пилата, и ее контуры просматриваются в глубине сцены. Наконец, Алла Даниловна, спасая ситуацию, командует громко: «Хэппи, ко мне!» Хэппи напрягается, жена отпускает ошейник, и Хэппи бросается по проходу, пугая зрителей из крайних кресел, взлетает на сцену, сшибает Понтия Пилата, который подлетает сандалиями вверх, и бросается на грудь хозяйке — Алле Даниловне!
Я думаю, Булгаков был бы доволен.
Алла Попова
Весна
«Выхожу за свои пределы…»
«Когда душа…»
Владимир Эйснер
Макарова Рассоха
Макарова Рассоха течет там, куда Макар телят не гонял.
Макарова Рассоха воробью по колено.
Макарова Рассоха девять месяцев в году не течет.
А три месяца течет.
В янтарных берегах.
Долгой стылою зимой ее глубокий каньон — лишь морщинка на белом лице тундры, но приходит благословенный июнь, и поднимается паводок, бешеный и веселый, как вены на руке рыбака вздуваются тундровые потоки, и становится Рассоха полноводной рекой, и вымывает из мерзлоты берегов красивые желтые камешки, теплые и приятные на ощупь. Бросишь такой в костер или подожжешь спичкой и услышишь запах древнего знойного лета, давно умершего ветра и давно отшумевших лесов.
И бьют в берега мутные вешние воды, и вымывают грубые кости и спиральные полуколеса мамонтовых бивней.
И туго скрученные струи распиливают высокие берега, на которых тундровые кочевники имеют обыкновение хоронить своих мертвых. И схлынут воды, и останутся на черном песке белые косточки живших до нас людей…
По левому высокому берегу Макаровой Рассохи стоят охотничьи пасти старика Евдокима. Евдоким не признает капканов. Основная деталь пасти — тяжелое падающее бревно. Оно убивает песца на месте. В капкане же песец долго мучается, частенько откручивает себе лапку и уходит, чтобы потом все же погибнуть в тундре. Поставить капкан относительно легко. Чтобы сделать и настроить пасть, надо много потрудиться.
И капканы, и пасти требуют ежегодного осмотра и ремонта. Охотники занимаются этим в конце лета, когда исчезает комар — мученье для человека и животных, и корм для птиц и рыб.
Обычно старик обходит свой участок пешком. Но в этом году у него «пневматик». Три рослых кобеля: белый, черный и рыжий — шустро тянут по моховой тундре легкую двухколесную тележку. На тележке от пасти к пасти с комфортом едет сам Евдоким, его лопата, вещмешок и связки колышков для ремонта.
Километров пять-шесть отъехал старик от своей базовой избушки, старой заплесневелой развалюхи, построенной, наверное, еще тем самым Макаром — первопроходцем, как вдруг услышал странные звуки.
Как будто мелкие камешки быстро бросали на железный лист, как будто с треском ломали ветки для костра, как будто лопался от мороза лед на реке. Последние звуки дед распознал. Это «голос» тяжелого охотничьего карабина калибра 9,00 миллиметров.
Вперед, собачки! Совсем рядом большая охота! Достанется и вам на зубок, лохматые!
Собаки рванули и бросились в распадок, где впадает в Рассоху безымянный ручей.
На берегу ручья горел пневматик. Настоящий. Новый. Четырехколесный. Бензобак и камеры, пожираемые огнем, густо чадили в вечернем воздухе.
В стороне от машины, лицом вниз, — человек неподвижно. Собаки обнюхали его, сбились в кучу, перепутав алыки, и завыли. Евдоким подошел.
Кровь уже пропитала мох и гальку и широким языком застывала на песке. Не без труда, Евдоким перевернул убитого лицом вверх. Заросшее черной бородой молодое звероватое лицо с перебитым носом и шрамом на левой скуле. Пуля угодила в шею. Из раны все еще вытекала густеющая кровь, последнее тепло жизни…