Крыс жался к ногам, настроение хозяйки ему не нравилось. Как не нравилось это странное место с множеством тревожащих и незнакомых запахов.
Тамара всматривалась в воду до рези в глазах, но так и не смогла определить, где недавно прошли искатели счастья.
Она растерянно бросила взгляд в обратную сторону: путь к берегу почему-то казался менее страшным, чем в самое сердце болот. С другой стороны – кто сказал, что это именно путь к берегу?
Наверное, Тамара все же рискнула бы пойти на поиски сестры. Просто в надежде, что Лелька сама ее ищет, и так они быстро столкнутся.
Тамара даже решилась немного покричать: вдруг ее услышат и отзовутся? Она зачем-то привстала на цыпочки, сложила ладони рупором и тоненько, жалко пискнула:
– Я тут!
Голос позорно сорвался, Тамара покраснела. Крыс изумленно уставился на хозяйку. Тамара, оправдываясь, пролепетала:
– Надо было крикнуть «ау», я просто перепутала. От волнения.
Крыс сел, в умных глазах светился вопрос. Тамара вытерла о джинсы грязные руки и с пионерской готовностью поднесла их к губам, ей совсем не хотелось разочаровывать любимца. Она набрала в грудь побольше воздуха, зажмурилась и закричала во всю силу легких:
– А-у-у-у!
И тут же присела в панике: ей отвечали. Только не Лелька с друзьями. А само болото.
От жуткого, заунывного воя – как раз туда ушла Лелька, теперь-то Тамара ни капли не сомневалась – буквально закладывало уши. В жизни она не слышала подобной безнадежности и тоски, как в эти секунды.
Крыса тоже пробрало. Бедняга поджал хвост и осел на все четыре лапы. Жалобно заскулил, потом взвизгнул и бросился прочь от страшного места.
Тамара не удержала поводок и теперь беспомощно смотрела, как он длинной золотистой змеей несется следом за бультерьером, прыгая по кочкам и скользя по воде.
Дикий вой усилился. Вернее, к первому страдальцу присоединились еще несколько. Испуганной Тамаре казалось, что вой раздается со всех сторон. Его прерывали протяжные стоны, всхлипы, чей-то невероятно тонкий визг, рык и неприятное хлюпанье. Словно сам туман вокруг незваной гостьи стенал, требуя то ли помощи, то ли желая до нее дотянуться.
Внезапно визг оборвался на самой высокой ноте, и торжествующий рев невидимого хищника бросил потрясенную, ничего не понимающую Тамару вслед за Крысом в болота.
Она снова не думала, куда бежала. И не выбирала дороги, пролетая самые опасные и подозрительные места как на крыльях.
Тамара в две минуты догнала перепуганного Крыса и теперь неслась след в след за ним, ничего не соображая, просто желая как можно дальше убраться от кошмарного зверя там, в тумане.
Наконец она выбилась из сил и уже едва плелась, жадно хватая ртом гнилостный, гадкий плотный воздух. Крыс тоже устал и ковылял чуть впереди, без конца оглядываясь на хозяйку и жалобно поскуливая.
Рыхлый мох давно прогибался под ногами, но Тамара ничего не замечала.
Под кроссовками чавкало, хлюпало, подрагивало, тонкими ручейками бежала из-под подошв желтая болотная вода. Временами темно-зеленое полотно прорывалось, и Тамара проваливалась по колено, а то и повыше в клубящуюся мерзкую взвесь и месиво поднимающихся со дна пузырьков. Падала, равнодушно поднималась и брела, пошатываясь, дальше, загребая ил ногами. На одежду цеплялась зловонная ряска, на лице стыла корка омерзительной грязи, болезненно стягивая кожу, слипшиеся волосы свисали сосульками…
Она не помнила сейчас про сестру. Не думала о волшебной поляне или «цветах счастья». Забыла о недавнем жутком вое и стонах.
Ей хотелось упасть и уснуть. А еще лучше – умереть.
Уставшая Тамара лишь улыбнулась, когда бультерьер метнулся в сторону от какой-то слишком крупной лягушки, раздувшейся от кваканья. Слой мха под ним оказался чересчур тонким, пес мгновенно погрузился в густую черную грязь по самую шею. Болото лишь удовлетворенно рыгнуло, принимая очередную жертву.
Крыс оглянулся на хозяйку, в круглых глазах стоял ужас. Пес не издавал ни звука, только смотрел без всякой надежды, будто прощался.
Тамара всхлипнула и бросилась на помощь. Ярко-зеленое полотно смялось под ногами, словно жалкий полиэтилен, и Тамара по пояс ухнула в трясину. Зато одним сильным движением выдернула из нее Крыса и прижала к груди. Пес судорожно вздохнул, благодарно лизнул ее в нос и бессильно обмяк.
Тамара поежилась: отвратительно теплая вязкая взвесь у поверхности, ниже постепенно остывала, а ноги уже обмывали чуть ли не ледяные струи, на дне болота били ключи.
Трясина явственно дышала, ее объятия становились все плотнее и плотнее, Тамара чувствовала себя мухой в густом сиропе. Лишь холодные нижние слои не позволяли ей отключиться. Да тяжелое, вялое, горячее тело Крыса на руках вынуждало держаться.