Он помешал ей сбежать!
Если бы не он, Тамара сейчас валялась бы с книжкой на диване. Или слушала музыку. Или сидела бы за компом. Или…
– Н-ну, Сазонов!!!
Тамара стиснула зубы, поражаясь чужому коварству. Она хотела вывернуть Лешкин рюкзак прямо на траву – в отместку! – но не рискнула. Не хватало, чтобы этот подлый человек решил…
Он ей совершенно не интересен!
К вечеру Тамара не находила себе места. Сидела в обнимку с Лешкиным рюкзаком и испуганно таращилась в сторону болот. Где-то далеко на западе сверкали молнии и страшно гремело.
Тамара вздрагивала и с надеждой подставляла ладонь под дождевые капли. Она почему-то не сомневалась – гроза заставит этих ненормальных вернуться. Не будут же они искать синие цветы под ливнем?!
Но ладонь оставалась сухой, и Тамара разочарованно вздыхала. Прижималась к Лешкиному рюкзаку и со злым отчаянием думала: «Если эти… кретины! – вляпаются в трясину, я даже помочь не смогу. Я их просто не найду. И что мне тогда делать?! Возвращаться в Ипатовку? Чтобы поднять тревогу? Но я не помню толком, как к ней идти, да и далеко она, пока придет помощь…»
Измученная тревогой Тамара так и заснула на поляне. Разбудил ее восторженный лай Крысеныша.
Тамара лишь жалобно пискнула, когда пес набросился на нее с ласками. Прикрывала руками лицо и счастливо лепетала:
– Ты цел? Ты не утонул? Ты вернулся?
– Именно в этой последовательности, – засмеялся над ее головой Лешка.
Он рывком поднял Тамару с земли. Прижал к себе и шепнул на ухо:
– Сумасшедшая! Ты же простынешь. Не могла лечь по-человечески, в палатке?
Тамара судорожно вздохнула: Лешкины руки казались успокаивающе крепкими, сильными, грудь – приятно широкой, надежной, от синей плащевки привычно пахло хорошим табаком и…
Тамара оттолкнула бессовестного Сазонова и зло прошипела:
– Маскировался, да?!
– О чем это ты? – невинно поинтересовался подлый человек, вновь привлекая Тамару к себе и зарываясь носом в ее волосы.
Вырваться Тамара не смогла. Втиснула между собой и Лешкой руки и возмущенно выдохнула:
– Думаешь, не помню? Парик кудрявый напялил, очки нацепил, хрипел, будто простыл – за дурочку меня держишь?!
Лешка фыркнул и пощекотал дыханием ухо. Тамару затрясло от ярости: он даже не соизволил ответить! Думает, сейчас поцелует ее, и она снова сдастся. Или считает: раз она дала слово выйти за него замуж…
Не за него!
Тамара услышала Сашин голос и вздрогнула. Ей совершенно не хотелось ссориться с Лешкой при всех. Развлекать Снежану, вот уж кто обрадуется, и без того липнет к Сазонову как муха на мед…
Тамара подняла лицо и неожиданно для себя гневно выпалила:
– У тебя же голубые глаза! А там были карие, я помню!
– Линзы, глупая, – мягко усмехнулся Лешка. – Ничего сложного.
– Пусти меня!
Лешка неохотно разжал руки. Тамара едва успела пригладить взлохмаченные волосы и отбежать в своей палатке, как столкнулась с неприязненным взглядом Снежаны. И тут же увидела сестру, уставшую, бледную. Мишу, бессильно упавшего в траву. Угрюмого Колю. И Сашу с Катей, держащихся рядом, чуть в стороне от других.
Тамара только сейчас заметила, что уже утро. Небо сильно посветлело, туман за ночь как-то осел, потерял плотность. Полоса леса смутно, но просматривалась. Сам же лагерь, излучина реки, густые кусты орешника, очертания палаток больше не прятались во мгле.
Тамара невинно покраснела: она заснула. Вроде бы сходила с ума от страха и все же вырубилась. А остальные вообще не спали, получается. И цветы…
Или нашли?!
Просто ее дразнят!
Тамара откашлялась. Подошла к Лельке и невольно покачала головой: сестра выглядела настоящим привидением. Ни кровинки на лице. Одни глазищи. Почти темно-лиловые, как тучи на западе.
Тамара легко коснулась Лелькиной руки и осторожно спросила:
– Не нашли цветов?
– Нет! Рада, да? – истерично выкрикнула Снежана.
– Легенда так и осталась легендой, – философски заметила Лелька.
– Красивая сказка для взрослых, – сипло пробормотал Миша. – Я купился. Как последний лох.
– Мишенька, – улыбнулась Лелька, – не жалей. Ты ведь не юродивая девочка Лушка. Зачем тебе цветы?
Миша хмыкнул, но ответить не успел. Снежана с нескрываемой ненавистью выдохнула:
– Конечно, кое-кто и без них счастлив! При муже, детях, деньгах!
– Вся в шоколаде, – добродушно подсказала Лелька.
– В точку!
– Не ссорьтесь, пожалуйста, – испуганно пролепетала Катя.
– Помалкивай, кукла с глазами! – зло огрызнулась Снежана. – Мала еще, нам указывать!
– Ух, ты, молодец, Снежка, – громко воскликнул Миша. – Так прямо о своем немалом возрасте… В открытую чешешь! Не всякая баба сумеет!
– Кончай базар, – устало просипел Коля. – Без вас тошно.
Он ушел в свою палатку. Снежана промолчала. Стояла у костра и зло рассматривала несчастное Катино лицо. Она никак не могла понять: что держит рядом с ней холеного красавца Сашу. Или он просто жалеет глупую рыхлую девчонку? Пожалуй!
Крыс лизнул Тамаре пальцы и жалобно заскулил. Тамара ободряюще прошептала:
– Ничего, Крысеныш, послезавтра будем дома. Пусть и без цветов. А сейчас я тебя чапи покормлю, хочешь чапи?
Катя еле сдерживала слезы. Она стояла так, чтобы Саша не видел ее покрасневшего лица, и наблюдала, как Тамара возится со своей смешной собакой. Ужасно некрасивой и в то же время – удивительно милой.
«Крыс, как я, – грустно думала Катя. – Плотный, слишком белесый, глазки совершенно поросячьи и ресниц нет. Только его это не портит, а меня… – Она украдкой сморгнула слезинку. – Томка счастливица! Страдает из-за веснушек, а… яркая. На нее никогда не скучно смотреть. Не то что на меня…»
Саша коснулся ее плеча – Катя едва не вскрикнула от неожиданности – и шепнул на ухо:
– Начинаем операцию «Пропавшие кошельки»?
Катя непроизвольно улыбнулась: она совсем забыла о них. Правильно Снежана обозвала ее безмозглой куклой. Вечно она, Катя, забивает голову пустяками, какое кому дело до ее глупых девчоночьих комплексов?
«Я не девчонка, – с неожиданным упрямством одернула себя Катя. – Я… уже взрослая. И, кажется, по-настоящему влюблена. Впервые в жизни. Но ОН об этом никогда не узнает. Не хочу, чтобы меня жалели».
Катя по-детски шмыгнула носом и, не оборачиваясь, выдохнула:
– А… как?
– Все продумано, – усмехнулся Саша. – Занимай кресло в первом ряду партера и наблюдай.
Катю бросило в жар: Сашино дыхание щекотало шею, правое ухо горело огнем, ОН наверняка заметил и теперь смеется.
Ну и пусть!
Скоро они расстанутся, но эти дни… Их у Кати точно никто не отберет. Никто и никогда!
Катя даже счастливей Тамары, зря она завидовала ей. Томик лишь мечтает полюбить, а Катя уже. Полюбила. И это… здорово!
«Счастливая» Катя судорожно сглотнула и неуверенно улыбнулась Саше. Он ответил ей такой улыбкой…
Катя торопливо опустила ресницы, глаза могли ее нечаянно выдать. Она заставила себя собраться – ей действительно не нужна жалость! – и весело отозвалась:
– Готово! Сижу согласно купленному билету!
– Тогда начнем?
Катя кивнула. Саша осмотрел грустных и уставших искателей счастья и шепотом спросил:
– Кстати, ты на кого ставишь?
– Н-не знаю.
Катя почти испуганно покосилась на Снежану. Та угрюмо наблюдала за ними, будто пыталась подслушать.
«Наверное, старается понять – что между нами общего? – тоскливо подумала Катя. – Саша такой… такой… А я – жалкая простушка!»
– Я тоже на эту… черноглазую красавицу, – хмыкнул Саша.
Катя не поверила собственным ушам: может, ей почудилась крохотная пауза перед словом «красавица»? Или Саша в самом деле от Снежаны не в восторге? Вдруг ему вообще брюнетки не нравятся? Не его тип, так, кажется, говорят? А вот блондинки…