Выбрать главу

Арканов слетал в форпик и принес оттуда ящик блестящих запаянных банок — шашек аммонала. Из каждой шашки, как мышиный хвостик, вился черный фитилек.

— Подрежьте фитили, чтобы были не свыше двух сантиметров, — сказал Полищук вполголоса.

Матросы осторожно подрезали фитили.

— Теперь закурите. По моей команде поджигайте фитили и бросайте шашки.

Капитан щелкнул крышкой портсигара, вынул папиросу, повернулся от ветра, прикурил.

Сжимая в руках шашки, моряки смотрели на приближающихся гитлеровцев. Те, чем ближе подходили к судну, тем больше петляли — дорогу преграждали полыньи, пробитые взрывами снарядов, трещины, озерца пресной воды, скопившейся от таяния снега.

Когда до гитлеровцев оставалось не более двадцати шагов, капитан поджег фитиль.

— Ложись! — скомандовал он и швырнул шашку за борт. Моряки попадали на палубу. Описав блестящую дугу, шашка шлепнулась, на лед, и в тот же миг в воздух взлетел веер битого льда. Глухой взрыв прокатился над морем. Гитлеровцы замерли на месте, но быстро оправились и дали по судну длинные очереди из автоматов. Как швейная машинка, застрекотали пули, впиваясь в обшивку. Однако дуб, из которого была сооружена «Полярная роза», не пропустил ни одной.

Перезарядив автоматы, гитлеровцы бросились вперед. В это время швырнул свою шашку Арканов. Раздался новый взрыв. Гитлеровец, замыкавший строй, отлетел в сторону. Ледяная каша расступилась, и он скользнул в глубину. Оставшиеся панически бросились назад. Скользя в ледяной каше, оступаясь, падая, прыгая с льдины на льдину — под напором взрывов ледяное поле начало распадаться на части — они кое-как дотянулись до подводной лодки, нырнули в люк. Крышка захлопнулась, и лодка, кормой вперед, отошла от ледяного берега…

Моряки отложили потеплевшие в руках шашки. Кровь глухо стучала в ушах.

— Уходит! Уходит! — радостно крикнул Рикун. — Смотрите, начала погружаться!

Лодка в самом деле погружалась: на поверхности воды возвышался только ее перископ.

Вздох облегчения пронесся над палубой.

Неожиданно перед перископом поднялось из воды облачко дыма.

— Тихон Иванович, что это? — спросил Арканов.

Капитан приложил к глазам бинокль. От подводной лодки по направлению к «Полярной розе» несся пузыристый след.

— Торпеда!

Моряки ринулись к бортам. В ту же секунду соседняя с судном льдина взметнулась вверх, проревел громовой взрыв.

* * *

Чуткие уши радистов круглые сутки сторожат эфир. Пятнадцатого августа тысяча девятьсот сорок второго года в семнадцать часов двадцать две минуты в наушники вахтенного радиста ледокола «Вихрь», сквозь писк морзянок, прорвался тревожный голос:

«Всем, всем, всем. Радирует «Полярная роза», широта семьдесят восемь градусов тридцать минут, долгота восемьдесят градусов пятьдесят пять минут. Сего числа в шестнадцать часов тридцать минут встречен прорвавшейся в Арктику немецкой подводной лодкой. Гитлеровцы требуют выдачи навигационных пособий. Готовлюсь защищаться. Капитан Полищук».

Не успел радист записать это сообщение, как вновь послышался тот же голос, тревожный, торопливый: «Внимание! Внимание! Гитлеровцы пытались взять карты силой. Попытка отбита оружием. Команда…» Голос оборвался, и как ни напрягал слух радист, больше, ничего не мог поймать.

Дав указание следовавшему за ним каравану оставаться во льдах, «Вихрь» поспешил на помощь «Полярной розе». Но уже не застал ее. Среди искрошенных взрывами льдин плавали только обломки судна. На одной из льдин матросы ледокола обнаружили Арканова и Рикуна, чудом спасшихся от гибели. В ста метрах от них, на другой льдине, лежал старпом, раздавленный обломком тороса. В руках он держал берданку. Остальных членов экипажа шхуны разыскать не удалось…

Много лет минуло с тех пор. Ушли на покой полярники, штурмовавшие Арктику в суровые дни войны. Но до сих пор обозначено на кар те место гибели «Полярной розы». И когда плавающее в Карском море какое-нибудь судно пересекает этот район, вой сирены взрывает арктическую тишину, приспускается кормовой флаг и судно тихим ходом идет пять — десять минут. Вой сирены, тихий ход, приспуск флага — это и салют и реквием. Так моряки-полярники чтут память этого судна, так славят его героический экипаж.