Однако эта дичь в высокой степени увертлива. На озерах утки плавают десятками. Они не поднимаются с воды, не взлетают даже при стрельбе. И все же их не добудешь. Плывут к противоположному берегу, ныряют. Раненых не отличишь от прочих, и собаки не могут их выловить. В эту пору лучше других удается охота с сетью. После обстрела озера, забрасывается неводная сеть и озеро протравливается до дна. В сеть попадает не только раненая птица, но и здоровая — вся, спасающаяся ныряньем под воду, оказывается в неводе.
Гуси попадаются одиночно. Это серьезная и очень осторожная птица. Охота на нее не легкая. Надо выследить потайные места, излюбленные гусем. В этих местах устраивается засада. Укрытием служат кочки, ямы, мшанник. Если гусь не видит охотника, он смело садится в облюбованном месте, пасется в траве, подходит к западне на очень близкое расстояние. Из тозовки, не производящей при выстреле шума, птицу бьют, не вызывая никаких подозрений у других гусей. Они по одиночке приближаются к западне и по очереди падают. Случается, охотник набивает таким образом свыше десятка птиц. Равным образом, здесь в ходу ловля птицы „на петлю“ и капканом.
В большинстве „петля“ и капкан ставятся на гагу, но попадается и гусь.
Петля устраивается опять-таки на выслеженных заранее местах, где гаги любят отдыхать, гулять, пастись. Делается петля из конского волоса или из жил оленя. Она прикреплена к веревочной основе и стоймя укрыта в траве. Расчет основан на том, что птица, шагая в траве, попадает лапой в петлю, запутается, и веревка не пустит ее улететь.
Также действует и капкан.
Специальных птичьих капканов у нас нет — употребляли обыкновенные песцовые. Гуляя на ограниченном излюбленном пространстве, гага или гусь всегда рискуют ступить лапой в капкан, который автоматически захлопывается и ущемляет лапу. Птица, попавшая в петлю или капкан, достается охотнику живая. В петле она невредима, в капкане — со сломанной ногой.
Куропатки в летнем оперении.
Нам попадали гаги. Это очень красивая птица. Нос ее имеет жировой нарост яркооранжевого цвета, похожий на великолепный венчик и придающий гаге величественный и нарядный вид.
Иногда попадаются гуси, но реже, как птица более осторожная.
Гаги ценны очень мягким пухом и прекрасным пером, годным для самых дорогих перин. На эту птицу туземцы организуют настоящие походы. Целыми семьями они выслеживают ее в тундре и ставят петлевые силки. Им удается добывать пух килограммами, что возможно лишь при массовой ловле. Высчитано, что 60—70 штук гаги дают один килограмм пуху. Мясо гаги туземцы едят.
От гуся и утки впрок идет главным образом мясо и перо. При этом перьевой покров делится на наружный с жестким, крепким и крупным оперением, и внутренний — нежный, мягкий, пуховой слой — очень ценный.
У куропаток перо плохое: хотя и мелкое, но жесткое, острое, легко проникающее сквозь ткань наволочек.
Всю весну мы питались почти исключительно дичью. Били сами, хотя я не помню ни одной выдающейся по удаче охоты. У нас нет охотничьего опыта, и наши охотничьи навыки не годятся для тундровых условий. Гораздо удачнее охотятся туземцы. У них свои способы сетного и петлевого лова. И они лучше управляются с ружьем. Случалось, охотники — ненцы привозили на факторию по полусотне и больше битой птицы. Цена на нее невелика: по 75 к. за утку, по полтора рубля гусь. Мы брали у них дичь партиями и она была основой питания.
Что касается рыбы, то до осени туземцы не умеют ее добыть.
В дальних озерах она есть, но оттуда ненцы не везут.
Вблизи же нас летом и весной рыбы не ловят. Осенью она появляется в главном рукаве Тамбея. Начиная с середины сентября, производится значительный улов селедки, омуля, чира, корюшки. Тогда туземцы везут нам десятки пудов. Улов идет до больших морозов. Когда река сковывается толстым льдом, промысел рыбы прекращается. Если бы его продолжали подо льдом, то возможно это дало бы хорошие результаты. Но туземцы такого лова не практикуют, по крайней мере на Тамбее. В будущую зиму здесь имеют в виду организовать промысел зимнего лова, подобно тому, как он ведется в Новом порту.
На губе рыбу вообще никто не ловит. По признакам она должна быть, так как в нашу бухту нередко заходят белуги, что считается верной приметой присутствия рыбы. Однако исследовательский отряд Рыбтреста, производя несколько пробных опытов, рыбы не нашел.
Мне это кажется странным. Прошлым летом у нас в брошенной на берегу сети запутался солидный чир в 31/2 кило весом, значит, рыба есть. Нужно лишь научиться, когда и как ее промышлять. Во время ли приливов, на глубоких ли местах или в мелких салмах. Все эти мелочи требуют серьезного изучения на практике. Наша бухта и рейд до открытой губы представляет собой огромное пространство воды, с разнообразным дном, различной глубиной и с неодинаковой соленостью воды, неодинаковым течением. Здесь рыба обязательно должна быть — надо лишь изучить отдельные места.